— Теперь я начинаю понимать, — торжественно заявила Филаделфия. Она медленно оглядела гостей, и в комнате воцарилась гробовая тишина. — Воровство для вас не новость, однако сегодня вы выбрали для обвинений совершенно незнакомого вам человека, потому что гораздо легче обвинить его или меня, чем искать вора среди ваших знакомых.
Она посмотрела в глаза каждому из присутствующих и намеренно задержала взгляд на маркизе.
— Вот что я должна сказать вам, друзья: вор среди вас! И не надо винить моего слугу!
В тишине комнаты слова Филаделфии прозвучали как гром среди ясного неба, а тем временем она, подойдя к Акбару, протянула ему руку, чтобы он мог сопровождать ее.
— Отвезите меня домой, Акбар. События сегодняшнего вечера чрезвычайно меня утомили.
— На редкость интересный вечер, — смущенным голосом заметил Эдуардо, когда нанятая им карета отъехала от обочины.
— Это было отвратительно! Ужасно! Какое унижение! Я еще никогда в жизни не была так напугана! — возмущалась Филаделфия, голос которой дрожал так же сильно, как и руки.
— Вы были великолепны.
— Я себя таковой не чувствовала. У меня было такое ощущение, что я съела что-то протухшее. — Все уже позади. У вас просто сдали нервы.
— О! И это ваша благодарность? — Она повернулась к нему на тесном сиденье, и ее плечо тесно прижалось к его плечу. — А вы жаждали драки!
— Возможно, — ответил он, которого больше занимало их соприкосновение, чем весь разговор. «Как приятны те моменты, — думал Эдуардо, — когда она забывает об осторожности и приличном поведении».
— Вы что, сумасшедший? Ведь они могли раскрыть весь этот маскарад.
— По-вашему, я не должен был защищаться? Мы не сделали ничего плохого.
— Нет, сделали. Доггеты принимали меня в качестве почетной гостьи, потому что полагали, что я что-то собой представляю.
Эдуардо незаметно теснее прижался к ней.
— Неужели вы ничего не поняли? Половина жителей Пятой авеню выдают себя не за тех, кто они есть на самом деле. Они обычные люди, которые случайно разбогатели — кто на торговле, кто на чем-то еще. Сейчас они стараются забыть о своей прежней жизни и лезут из кожи вон, чтобы построить новую. Это происходит и в моей стране. — Он придвинулся еще ближе и завел руку Филаделфии за спину. — Я сколотил состояние роясь в земле и добывая камни, которые сейчас сверкают на вашей шейке. — Он пальцем дотронулся до колье. — Вы никогда не спрашивали своего отца, с чего он начинал?
— Он был банкиром, — ответила Филаделфия.
