— Если мы собираемся вместе заниматься бизнесом, то вы должны щадить мои чувства, — настаивала Филаделфия. — В Чикаго не принято делать такие комплименты.
Он с удивлением посмотрел на нее, страстно желая привлечь к себе, нежно поцеловать в щеку, чтобы стереть с лица это ханжеское выражение, но сдержался.
— Если бы я сделал такой комплимент даме моей страны, она бы надула губки и потребовала большего.
— В таком случае вынуждена вас разочаровать, — холодно ответила она. — Я не собираюсь строить из себя простушку.
— Я начинаю подозревать, что такое ханжеское поведение является результатом того, что американки сильно крахмалят нижние юбки.
Оскорбленная, она отшатнулась от него:
— Возможно, я для вас не идеал леди, но вас тоже никак не назовешь идеальным джентльменом!
Его внезапный громкий смех заставил ее вздрогнуть.
— Браво, сеньорита! Я знал, что вы горячая натура! — Филаделфия покраснела, так как поняла, что он специально спровоцировал ее гнев.
— Вы поймали меня на удочку. Это нечестно. — Он пожал плечами.
— Вы отказываетесь кокетничать со мной, а мне нравится, когда на ваших щечках расцветают розы. Я вызываю их наиболее доступным для меня способом.
Филаделфия мудро промолчала и тихо стояла, скрестив на груди руки.
— Вам понравилось платье? — спросил он. Перехватив его взгляд, остановившийся на вырезе ее платья, она еще раз напомнила себе все причины, по которым не должна быть здесь.
— Платье симпатичное, — ответила она, — но, помнится, я говорила вам, что такой фасон вышел из моды три года назад.
Его черные брови нахмурились.
— А вы хотели бы иметь последнюю парижскую модель?
— Нет, конечно, нет, — покраснев, ответила Филаделфия. — Я вообще ничего не хотела. Просто вы платили за это платье и вас обманули, подсунув устаревший фасон.
— Это как раз то, что я заказывал. Вы играете роль и должны быть соответственно одеты. Разве мы не договорились с вами, что вы будете представляться французской сиротой-аристократкой, которая вынуждена была бежать, после того как шесть лет назад пруссаки захватили Париж?
— Это вы так решили, — ответила она резко. — Я сомневаюсь, что кто-нибудь поверит в такое смехотворное утверждение.
— А вы заставьте их поверить, — ответил он. — К счастью для нас, вы в школе пять лет изучали французский язык. И говорите на нем с едва заметным акцентом.
— Спасибо, — сухо поблагодарила она.
— Вам кажется, что не мне судить об этом? Позвольте сказать, что я жил в Париже.
