Прошептав что-то в знак протеста, она сделала круг, отчего ее юбки зашелестели и раскрылись веером.
Когда она снова повернулась к Эдуардо, он улыбался. Его идея успешно осуществилась. Краска, которая превратила Филаделфию в брюнетку, преобразила также и ее черты. Ее глаза и кожа казались более светлыми. Бледная помада и сурьма, чуть оттенившая брови и ресницы, сделали ее лицо более выразительным и пикантным. Филаделфию не узнала бы даже самая близкая подруга, как сначала не узнал и он.
Она ходила по комнате, и его улыбка становилась все шире. Платье из черного газа с золотыми полосками смело контрастировало с ее кожей и волосами, в то время как отделка с вышитыми шелковыми нитками розами алого, желтого и черного цветов подчеркивала ее чистоту и юность. Его взгляд задержался на мгновение на глубоком декольте, приоткрывавшем ее роскошную грудь, затем скользнул по обнаженным рукам с ямочками на локтях. Алый бант на турнюре колыхался в такт легкому покачиванию ее бедер, и он внезапно почувствовал желание, но быстро его подавил. Если она заподозрит, как воздействует на него, то непременно убежит в испуге.
Закончив демонстрацию платья, Филаделфия повернулась к нему и скрестила па груди руки.
— Скажите что-нибудь.
Он широко улыбнулся, продемонстрировав ямочку на левой щеке.
— Что может сказать мужчина красивой леди, кроме того что она очаровательна и невозможно прелестна.
Филаделфия вспыхнула и посмотрела на миссис Коллинз.
— Благодарю вас за столь экстравагантный комплимент.
— Вы можете идти, — сказал Эдуардо женщине.
— Я буду в соседней комнате на тот случай, если вдруг понадоблюсь вам.
Эдуардо взял бумажник и достал из него чек.
— Я думаю, что сегодня вы нам уже не понадобитесь. При виде денег женщина заулыбалась:
— Вы очень добры, сэр!
Джентльмен нанял ее для своей «подопечной», как он выразился, но от нее не ускользнул блеск его глаз, когда он рассматривал девушку. Скорее всего она его любовница. Однако какое ей дело до морального облика других людей?
Проходя мимо Филаделфии к двери, она бросила на нее лукавый взгляд.
— Желаю приятного вечера, дорогая. Ваш джентльмен сама щедрость.
Выражение лица женщины и ее слова не на шутку разозлили Филаделфию. Она холодно посмотрела на миссис Коллинз и отвернулась.
— Вам не следовало этого делать, — сказала она, когда дверь закрылась. — Эта женщина не одобряет наше поведение.
Он пожал плевами:
— Пусть себе думает, что угодно. Мы здесь долго не задержимся, поэтому не стоит обращать па нее внимание.
