— Вы что же, предлагаете, чтобы я заменил вас на миссис Дженнингс?
Когда Перрин подумала о том, с какой готовностью остальные невесты будут подчиняться Саре, Хильде или Мем, сердце у нее упало.
Но разве еще одна попытка невозможна? Разве нет?
— Нет. Я хочу, чтобы вы дали мне еще один шанс.
Он промолчал. Прошелся по травке, зеленым ковром покрывавшей землю. Наконец повернул к Перрин.
— Не понимаю почему, но вы симпатичны мне, миссис Уэйверли. Мне хотелось бы, чтобы вы в этом деле преуспели. — Он выплеснул остатки своего сидра на землю. — Но поймите меня правильно. Нынешнее положение меня не устраивает. У меня нет времени постоянно отвлекаться на всякие мелочи. Если вы не способны быть представительницей, полагаю, придется произвести замену.
— Я тоже справлюсь!
— Докажите!
Перрин резко повернулась, так что юбки заколыхались у нее за спиной, и поспешно удалилась, чтобы он не заметил ее слезы. Все в порядке. Теперь главное — придумать, как заставить женщин обращаться непосредственно к ней и не беспокоить Коуди. И ей придется забыть о своей симпатии к нему. Она должна об этом забыть.
Майлз Досон и Джон Восс протянули веревку до ручья, чтобы женщины не поскользнулись и не упали, и прорубили дорожку через чащобу ивняка, которым заросли берега. Еще одно отдельное место для купания было предназначено для мужчин.
Хотя все невесты признавали, что мужчины относятся к ним почтительно, они знали, что молодые погонщики — большие шутники, поэтому Перрин Уэйверли вызвалась постоять на страже там, где начиналась веревка, и гнать любого, кто будет бродить слишком близко. И поскольку уединение им было обеспечено, женщины могли насладиться своим первым купанием с начала путешествия. Предвкушая это удовольствие, все торопились покончить с надоевшими каждодневными делами.
Мем Грант выстроила в ряд жестянки с подходившим, тестом для хлеба. Затем сложила в одну кучу сковороды и наполнила большой чугунок водой из бочки, которую сегодня ей придется наполнить вновь. Кинув в чугунок бобы для супа, чтобы они отмокали, она рассортировала одежду для стирки в стопки и отыскала кусок мыла.
— Куда подевались наши полотенца? — с раздражением бормотала она.
Мем не могла выпрямиться во весь рост, не могла добраться до саквояжей, сложенных в задней части фургона. Она считала, что разумно разложила поклажу, и то, чем пользуются ежедневно, можно легко достать. И вот теперь стояла нахмурившись, пытаясь вспомнить, кто упаковывал белье. Не могла же Бути упаковать полотенца в чемоданы!
