– Не переживай, всему свое время. Ты станешь взрослой, найдешь своего возлюбленного.
Каролина сделала глубокий вдох, чтобы сказать это сразу, пока не передумала.
– Вы можете поцеловать меня и показать, что такое настоящий поцелуй?
– О Господи, нет!
Девушка опустила голову и отвернулась. Конечно, не стоило его просить, но скоро они расстанутся навсегда, а ей необходимо узнать, что это такое, когда тебя с любовью поцелуют. Сойер наверняка целуется именно так: с нежностью и любовью.
– Только слез и не хватало, – ласково сказал он. – Господи, ты же еще ребенок и сама не понимаешь, о чем просишь.
– Я не плачу. Я почти женщина, и от одного поцелуя вам хуже не станет. Вы не хотите меня поцеловать, потому что мои волосы – растрепанный стог соломы…
– Вовсе нет.
– Да! Вы же никогда не видели меня в красивом платье. Правда, из-за войны у меня очень давно не было новых платьев, все время перешивали старые.
– Черт возьми, дело не в одежде. Просто ты слишком юна.
– Просто я некрасивая.
– Ну ладно! Один поцелуй. Но потом ты целый час не будешь терзать меня своими бесконечными вопросами. Идет?
– Идет!
Сойер повернул девушку к себе лицом.
– Закрой глаза, – приказал он, а потом шепнул – видимо самому себе: – Ты – дитя, я не должен этого делать.
– Вы обещали, – тоже шепотом ответила Каролина и послушно закрыла глаза.
– Это нехорошо.
– Я почти женщина.
– Знаю, ты уже говорила, – буркнул он, нежно касаясь губами ее рта.
Сойеру не хотелось целовать девушку, она была слишком юна и слишком чиста, а он не много знал про девственниц и еще меньше про детей. Пятнадцать лет, через три месяца будет шестнадцать. Слишком молода для взрослого поцелуя. Но когда он почувствовал ее губы, тело начало посылать совсем другие сигналы. Ему ужасно не хватало женской ласки, последний раз он был… ах да, с Кейт. С тех пор минуло уже несколько месяцев. Губы Каролины были теплыми, бархатистыми, нежными, она еще невольно раскрыла их, и нежное дыхание буквально ударило ему в голову. Желание начало стремительно набирать силу. Нужно уйти, немедленно прекратить эту глупость, но тело предало Сойера.
– Это очень сладкий поцелуй, – с трудом выговорил он.
Душу внезапно затопила острая боль от непомерного одиночества и тоски не по девочке рядом с ним, а по женщине, которую хотелось сжимать в объятиях. Каролина продолжала сидеть: лицо чуть приподнято, губы по-прежнему слегка приоткрыты, глада словно два бездонных озера. Как оставить ее одну? Сойер осторожно убрал локон у нее со лба. Она сама попросила ее поцеловать, и устоять перед еще одним поцелуем он не мог.
