– Напрасно, друг мой, пугать меня, я знаю чистоту вашей души, вы так не думаете. Будь вы действительно убеждены в этом, вместо бесед со мной, вы бы разбрасывали с крыш листовки и призывали толпу к бунту.
– Куда уж мне, дорогой доктор. Я вроде беса из «Потерянного рая» лишь «тешусь, нашептывая гадости»[11]. В этой стране либо живи пакка-сахибом, либо умри. За все пятнадцать лет в Бирме я только с вами разговаривал откровенно. Мои дерзкие речи у вас – предохранительный клапан. Пар выпускаю, этакая тайная черная месса, если вы меня понимаете.
Рядом раздался протяжный горестный вопль. На солнцепеке у веранды стоял индус Мату, трясущийся, иссохший, почти голый, до крайности напоминавший саранчу дурван (блаженный нищий аскет), который караулил европейскую церковь. Служба эта давала ему восемнадцать рупий в месяц и означала проживание подле храма в лачуге из расплющенных жестянок, откуда он время от времени, завидев белого, выскакивал с низким поклоном и невнятным криком «ала-бала!». Сейчас Мату жалобно глядел снизу, одной корявой бурой рукой потирая голый живот, другой рукой изображая запихивание пищи в рот. Мягкосердечный доктор – любимый объект местных попрошаек – вытащил из кармана и кинул через перила четыре аны[12].
– Наглядное вырождение Востока, – сказал доктор, кивнув в сторону скрючившегося, признательно заскулившего Мату. – Обратите внимание на хилость: икры ног тоньше европейских запястий. Отметьте жалкую угодливость и совершенно дебильную по европейским меркам тупость – на мой вопрос о его возрасте старик ответил «вроде как десять лет, сахиб». Можно ли притворяться, мистер Флори, что вы не ощущаете себя существом более высокой породы?
– Худо горемыке, не озарил его свет прогресса. На, Мату, – Флори кинул еще одну монетку, – иди, выпей и вырождайся, как умеешь. Сроки всеобщего блаженства, судя по всему, откладываются.
– Ой, мистер Флори, иногда я подозреваю, что вы меня, как это говорится? дурачите. Английское чувство юмора, эххе? На Востоке совсем нет подобного чувства.
– Счастливчики. Погибель наша, этот английский юмор.
Бормоча что-то благодарственное, Мату поковылял со двора. Флори заложил руки за голову и потянулся.
– Надо идти, пока чертово солнце не поднялось слишком высоко. Чуют мои кости, жара в этом году будет адская. Да, доктор, мы все спорили, я даже не спросил вас о новостях. Я ведь только вчера из джунглей и через пару дней обратно. Какие происшествия в Кьяктаде? Скандалы?
