— Тебе поручено отвернуть крышку, а не делать операцию на сердце! Чего ты возишься! — Она изливала свою ярость на Джо, чтобы хоть как-то заглушить разрывающую ее боль. — О… Господи…
Джо расправился с крышкой и вылил воду в сосуд, стараясь не расплескать ни капли.
— Молодец, — подбодрила его Миллисент.
— Да вытащите же из меня наконец этого ублюдка! — вопила Сьюзи. — А-а-а!..
На мгновение боль отпустила ее, и Миллисент, встав наготове возле нее, придвинула поближе к себе столик с инструментами. Ее пальцы в резиновых перчатках казались неестественно миниатюрными по сравнению с массивными плечами.
— Ну вот, дорогуша, — ласково проговорила она, положив руку на круглый живот Сьюзи. — Теперь, когда тебе еще раз захочется вытолкнуть его, тужься изо всех сил.
Сьюзи кивнула, прислушиваясь к тому, что происходит внутри ее. Когда снова нахлынула волна боли, Сьюзи нестерпимо захотелось в туалет.
— Опять начинается! — простонала она.
— Очень хорошо. А теперь выталкивай его. Так, так… тужься. Ну вот, хорошая девочка… Отдохни немного.
Сьюзи уронила голову на подушку, на лбу у нее выступила испарина.
— Все идет хорошо, дорогуша. Соберись с силами и, когда снова почувствуешь, что можешь, попробуй еще раз.
Боль вернулась так неожиданно, что застала Сьюзи врасплох. Пальцы у нее скрючились и словно окостенели, ноги свело судорогой. Джо взял ее за руку и ободряюще прошептал:
— Я с тобой, любовь моя.
— Не прикасайся ко мне, подонок! Я тебя теперь и близко не подпущу!
Джо хотел было возразить, но Миллисент знаком удержала его.
— О Боже! Ну достаньте же его! — кричала Сьюзи.
Она вцепилась наманикюренными ногтями в руку Джо с такой силой, что тот взвыл от боли и попытался вырвать руку, но ногти Сьюзи только глубже впились в нее.
Каждый приступ боли вызывал в Сьюзи ненависть к Джо. Но постепенно роженица привыкла к боли, которая стала для нее свидетельством того, что она продолжает жить. В голове у Сьюзи помутилось: проносились обрывки детской песенки про мисс Полли и ее куклу, ритуальные песнопения индейского племени в тропическом лесу. Одной рукой она держалась за Джо, а другой прижимала к искаженному от боли лицу кислородную маску.
— Он идет! — торжественно провозгласила Миллисент.
Эти слова совершили переворот в сознании Сьюзи, и она вдруг отчетливо поняла, что дает жизнь новому человеку. Сьюзи испугалась. А вдруг она станет первой женщиной в истории, не способной совершить то, что предопределено природой? Сьюзи расслабилась и отдалась во власть фантазий, навеянных избытком кислорода: ей чудилось, будто врачи, потрясенные яростным нежеланием плода покинуть утробу, принимают решение оставить его там навсегда. И вот ребенку суждено расти в ее чреве, с каждым годом становясь все больше. Родственники будут праздновать его день рождения, собираясь возле ее раздвинутых ног; они будут петь ему хвалебные песни, а пламя свечей на праздничном пироге будет согревать внутреннюю поверхность ее бедер и опалять волосы на лобке…
