Мэллори до сих пор била дрожь после всего случившегося. Ей было необходимо хоть кому-нибудь рассказать об этом, поэтому она отправилась на поиски кузины Фиби.
Мэллори была так растеряна, что даже не заметила кареты, стоявшей в аллее. Солнце уже садилось, когда девушка ворвалась в дом. В прихожей горели свечи. Увидев теплый свет, лившийся в прихожую из гостиной, Мэллори бросилась туда и, вбежав в комнату, воскликнула:
— Фиби, сэр Джеральд…
Фиби строго взглянула на нее и перебила:
— Нет, Мэллори, сэра Джеральда здесь нет, но ты можешь поздороваться с леди Данмор.
Мэллори растерянно посмотрела на жену сэра Джеральда.
— Леди Данмор, — произнесла она, собрав все свое самообладание, — как приятно вас видеть.
Жена сэра Джеральда глядела на Мэллори, и той показалось, что она все поняла. Глаза гостьи сузились от гнева.
Мгновенно оценив ситуацию, Фиби приказала:
— Мэллори, немедленно ступай к себе в комнату и переоденься! Ты снова порвала свой верховой костюм. И эти грязные пятна… Уж и не знаю, удастся ли их вывести. — Повернувшись к леди Данмор, она добавила: — Я пыталась сделать из Мэллори истинную леди, но она предпочитает проводить большую часть времени верхом на коне. Неблагодарное это занятие — делать леди из девочки, которой больше нравится расти, как сорняк.
Леди Данмор внимательно смотрела на взъерошенную Мэллори, ее порванное и заляпанное грязью платье, растрепанные волосы.
— Вполне возможно, что тут нечто большее, чем просто верховая езда… На вашем месте, Фиби, я бы обратила более пристальное внимание на ее моральные устои. Когда девушка обладает такой красотой и характером дикарки, ни одна женщина не может быть спокойна за своего мужа.
Кузина все же выпроводила Мэллори из комнаты, в ответ на что девушка сердито огрызнулась. Ей хотелось крикнуть леди Данмор, чтобы та лучше присматривала за своим мужем, но Фиби взглядом велела ей молчать и подтолкнула к лестнице.
— Иди в свою комнату, — резко приказала она, — и, прежде чем вернуться, приведи себя в порядок.
Медленно поднимаясь по ступенькам, Мэллори чувствовала себя несчастной, никому не нужной. На помощь кузины рассчитывать не приходится, скорее всего, во всем обвинят ее саму.
Сняв платье, она постояла перед зеркалом, оценивающе осматривая себя. Действительно ли она красива? Похоже, все думали именно так. Но для девушки, лишенной отцовской защиты, красота была проклятием.
