Грин и его провожатый термит добрались до места, где тоннель расходился, разделяясь на несколько меньших рукавов. Не медля ни одного мгновения, провожатый Грина выбрал один из этих тоннелей и устремился в темноту. Внезапно темноту прорезал яркий дневной свет, хлынувший в тоннель после того, как термит Грина отвалил круглый камень, закрывавший вход. Вместе они выбрались на воздух.
– Я очень благодарен тебе, – проговорил Грин, повернувшись к термиту. При этом он старался держаться как можно дальше от коричневого нароста на лбу у насекомого.
Не ответив ему ни единым жестом, термит устремился обратно во тьму тоннеля. Круглый камень был задвинут на место и вокруг все стихло.
Без лишних объяснений было ясно, что Грин оказался в самом сердце Безлюдья.
До его ноздрей доносился соленый запах недалекого моря. Он слышал приглушенный гром продолжающейся битвы между обитателями моря и суши, между водорослями и деревьями, сливающийся здесь в один непрерывный гул, медленно утихающий, ибо обе стороны исчерпали свои силы. Вокруг него в воздухе явственно ощущалось странное напряжение, незнакомое по прежней жизни в мягком климате срединных слоев Леса, где был рожден он и его собратья. Над ним продолжало сиять солнце, жар которого, проникающий сквозь слои зелени, припекал его голову.
Земля под его ногами была сырой и топкой, смесь глины, песка и гальки, с выступающими кое-где более крупными камнями. Это были бесплодные земли, и растущие на них деревья имели болезненный вид. Их стволы были искривлены, их листва пожелтела и свернулась. Многие деревья сплетались стволами в попытке поддержать друг друга; там, где опереться было не на что и попытка подняться не увенчалась успехом, деверья извивались на земле, олицетворяя собой ужасное уродство. Более того, многие виды за прошедшие бесчисленные века выработали настолько невероятные и удивительные способы самозащиты, что теперь едва ли вообще напоминали собой какие-то древесные формы.
Поразмыслив, Грин решил, что наилучшим выходом из положения будет пробраться к окончанию полуострова и оттуда попытаться начать разыскивать следы Той и остальных. Как только он выйдет на берег моря, полуостров откроется перед ним весь как на ладони; сориентироваться здесь не составит никакого труда.
Он совершенно точно знал, в какой стороне лежит море, поскольку негустые кущи уродливых деревьев не могли скрыть за собой окраину Безлюдья. Море представляло собой великолепный ориентир.
