Тут ничего не оставалось приору как взять слово и пообещать паломнику приют, стол и покровительство аббатства. В своем гостеприимстве он зашел так далеко, что предложил паломнику свои личные покои, но тот скромно отказался, сказав, что предпочтет странноприимный дом. Тогда Габунд заверил паломника, что при первой же возможности постарается представить его королю. А пока – близится вечерня, и всем нам надлежит вознести хвалу Господу за его чудеса и милость к нам, грешным. С этими словами приор последовал в церковь, сопровождаемый паломником, а за ними, словно стадо за пастырем, вся братия, послушники и большинство мирян, обитавших в монастыре.
Кроме монаха, втиснувшегося в нишу у портала главного входа. Почти невидимый в тени, он, будто оцепенев, наблюдал за паломником, пока тот не скрылся в храме. Из этого состояния его не вывел даже скрип костылей за спиной.
– Эй, Авель, что такой кислый? Съел что-нибудь не то?
Монах обернулся, и от его взгляда у Фарисея сразу пропала охота острить. Лицо Авеля больше, чем когда-либо, напоминало уродливую маску.
– Он все врет, – сипло прошептал монах.
– А… ты из-за этого? Ну, я тоже слышал эти байки. От Озрика – он их в книжках вычитал, чего и не скрывал. Но я в таких случаях врать не мешаю.
Авель помотал головой.
– Я его видел… в Париже… тогда…
– Ну, значит, точно врет, и не был он ни в какой Святой Земле… Но знаешь, Авель, каждый добывает пропитание как может…
Потрясение, пережитое Авелем, видимо, было из разряда сильнейших, потому что не слишком красноречивого монаха на сей раз хватило на целую речь.
– Это было в Париже… когда Эда отлучили от церкви… тебя уже не было с нами. Я охранял графа по приказу епископа Гоцеллина. Мы несли стражу по очереди – я и Озрик. Был мой черед, когда на нас напали люди Фулька.
Фарисей, в общем, уже знал от Авеля эту историю, но все равно слушал внимательно.
– Там… была бойня. Их было много… но они долго не могли нас взять… Потом меня достали мечом… и Эд дрался один против всех. А этот… он прятался за колонной, и подобрался сзади… У меня горлом шла кровь, я не мог кричать… Он ударил Эда кистенем и оглушил его. И, когда Эда поволокли прочь, он подошел ко мне, взял у слуги факел и посмотрел… потом сказал: «Этот боров уже истек кровью до смерти», пнул меня ногой и ушел.
– Ты уверен, что это был именно он? Не перепутал?
– Нет. Я его до смерти буду помнить… Он тогда улыбался… как сейчас…
– Значит, Эд его не видел. Если он ударил сзади… А сейчас он прорывается к королю… Храбрая, однако, сволочь… или просто наглая? Погоди… когда Эд был графом, Фульк мог, с попустительства Карла III, заточить его. А теперь Эд сам стал королем… и, если это человек Фулька…
