Выбежавшая из-за колонны молодая девица едва не столкнулась с Робертом, охнула, отскочила, при этом не удержала равновесия и едва не упала. Роберт протянул руку и помог ей удержаться на ногах. Еще не взглянув на ее лицо, он по одежде – на ней было атласное платье персикового цвета – понял, что это не простая прислужница.
– Прошу прощения, ваша светлость, я помешала вам…
– Ты меня знаешь, благородная девица?
– Мы только что виделись – в зале приемов. Я из придворных девиц королевы.
– Конечно. Теперь я тебя тоже узнал.
На самом деле в зале приемов он ее даже не заметил. Однако в Париже он приучил себя держаться любезно с людьми любого звания – это могло пригодиться впоследствии.
– Королева послала меня к вышивальщицам. Я хотела сократить дорогу и… – пыталась объяснить девица. В глазах ее, устремленных на высокого стройного красавца в черном, белокурого и печального, светился бессмысленный восторг. Скорее всего, поручение королевы, если оно вообще имело место, было всего лишь предлогом… Сама же она была вполне недурна собой – с пышными золотистыми волосами, нежной кожей, розовый румянец которой перекликался с цветом платья, и большими голубыми глазами, несколько выпуклыми – но это был их единственный недостаток, отметил Роберт. Хотя, конечно, до небесной прелести Аолы было ей далеко. Так же, впрочем, как и до сумрачной, замкнутой на себя красоты той, что он оставил только что в зале приемов.
– Не будет ли грубостью с моей стороны спросить имя благородной девицы?
– Меня зовут Ригунта, – с готовностью отвечала та. – Я из рода Гвонхеймингов из Амьена. В моих венах течет чистейшая франкская кровь.
– А ведь далеко не все при этом дворе могут похвастаться чистотой франкской крови, какое бы высокое положение они не занимали, – заметил Роберт.
Ригунта не сразу сообразила, о чем речь. Глаза ее округлились, а когда поняла, то прыснула, прикрывая рот ладошкой.
Роберту она была совершенно ясна: обычная горничная, несмотря на придворное звание, горничная, обожающая злословие о своей госпоже. Что ж, от лакейских пересудов тоже может быть толк.
– А скажи мне, благородная Ригунта, что за уродливый монах сидел там с королем и королевой?
– Это Горнульф, приор святого Медарда. Все говорят, что он будет королевским духовником.
– Но разве исповедник короля – не каноник Фортунат?
– Фортунат, но он уже стар, и говорят, что своим преемником он назначит этого Горнульфа. – Тема была явно неинтересна Ригунте, но она раза была показать свою осведомленность. – Только его все называют Авель…
