Прошло пять минут, и Сергей понял причину, по которой Олег медлил: позади скрипнули тормоза, задняя дверца подъехавшей машины открылась, и в салон протиснулись Андрей Яцкевич и еще один опытный боец отряда Норик Оганесян.
Белоногов бросил на командира осуждающий взгляд: "Коллективное воспитание..." И вслух добавил:
– Зачем ты так, Олег?
Вместо Шустова полушутливой фразой ответил Оганесян:
– Надо, Серый, надо.
– Значит, вы за моей спиной...
– А ты как думал? – перебил его Яцкевич. – Мы играем во взрослые игры. А к любой игре надо относиться серьезно. Я не хочу, чтобы в один прекрасный момент кто-то не прикрыл мне спину, пустив слюни.
– Все, я ухожу из отряда! – вспылил Сергей.
– Сначала выйди из машины.
Белоногов резко повернулся в кресле и ожег Яцкевича взглядом. Пальцы его сжались в кулак.
– А ты не хочешь выйти со мной?
– Пошли! – Яцкевич схватился за ручку дверцы.
– Закончили! – осадил их Шустов. – Сидите на месте!
– А чего он?.. – у Сергея не хватило слов. Невольно его нижняя губа выдвинулась, выражая детскую обиду.
– Яцек прав, – жестко произнес Олег. – Тебе надо учиться у него. У Норика, Тимофея. Убей в себе жалость, Серега.
– Ладно, – Белоногов постарался взять себя в руки. Он достал пачку "Мальборо", зачем-то размял сигарету. – Скажите мне, в чем я не прав? В том, что проникся сочувствием к женщине, у которой убили сына, свалили на него вину за убийство девочки? Это преступление?
– Это называется слабостью, – ответил Оганесян. – У меня такое чувство, что ты говоришь под чью-то диктовку, это не твои слова. Мне интересно, почему ты поверил ей.
– Да потому, что говорил с ней, видел ее глаза.
– О-о... – протянул Яцкевич, – Толстой взялся за старое. Тебе двадцать три года, а говоришь, как старый пердун. Тут без закаливания не обойтись. А ну-ка, давай со мной. – Он решительно вышел из машины, успокаивающе кивнув Олегу. Оганесян, поморщившись, остался на месте.
Они отошли к воротам сада.
У Яцкевича было одно, несомненно, положительное качество: во время разговора он мог, не мигая, долго смотреть на собеседника. Сергея всегда удивляло, что его глаза от этого не высыхали.
Андрей был на пять лет старше Белоногова, немного пониже, но шире в плечах. Как и командир, Яцкевич носил усы.
– Знаешь, – начал Андрей, – я не люблю выражений, которые ты употребляешь. Но дело не в этом. Я хочу рассказать тебе одну историю, которую где-то вычитал. На Востоке булатные клинки полагалось закаливать в теле сильного рыжеволосого раба. Это одна версия. Другая гласит, что охлаждать клинок следует в ослиной моче. Какой вариант тебя больше устраивает?
