Глаза его стали цвета Карибского моря.
– Это секс, Ронни. Не любовь. Я не верю в те мифы, что придумывают люди, дабы оправдать собственные ошибки. Я предлагаю тебе секс. И черт меня подери, если это будет не самый лучший секс из всего, что у тебя было.
Она в этом не сомневалась. Если бы даже у нее что-то было до Маркуса, то с ним ей будет многократно лучше, чем с любым другим. Она-то верила в любовь и его любила. Альтернативы не было. И поэтому она приняла предложение.
– Я хочу тебя.
Он не стал возобновлять свои сводящие с ума ласки. Он лишь пристально посмотрел ей в глаза.
– Я не ищу постоянных отношений, Ронни. Ты ведь это понимаешь?
Она кивнула, принимая как должное факт, что у их отношений нет будущего.
– Ни прочных уз. Ни обязательств.
Все, что на тот момент имело значение, – это быть с ним, здесь и сейчас.
– Хорошо. – Он улыбнулся, и сразу выражение его лица изменилось – то была маска всепоглощающего мужского вожделения.
Она опасалась, что он разозлится, обнаружив ее невинность, и решит, что она пыталась расставить для него капкан. Но она ошиблась – глаза его широко и удивленно открылись, когда он почувствовал барьер.
Он прекратил движение.
– Детка, ты уверена?
Она знала, что он оставит ее в покое, если она скажет «нет».
Но она не сказала. Она так сильно его хотела, так отчаянно нуждалась в том, чтобы побыть с ним еще хоть немного, настолько устала от одиночества и страха за жизнь сестры, что не могла возразить.
И он вошел в нее до конца, и это было для нее не только слиянием тел, но и духовным единением.
Для нее то, первое, соитие было актом любви, настолько ярким и острым, что все в ней напрягалось при одном воспоминании о нем.
Для Маркуса это был просто секс.
В тот, первый, раз он использовал презерватив, но она сама настояла на том, что будет принимать противозачаточные таблетки. Даже самый тонкий барьер в виде кондома ей мешал. Если ей суждено быть с ним только некоторое время, то пусть он принадлежит ей целиком – без всяких оговорок.
И это решение имело далеко идущие последствия.
Любые средства предохранения могут дать сбой, и она не собиралась казниться по этому поводу.
Сын ее не был случайностью.
Не важно, насколько сильно усложнилась ее жизнь. Она считала ребенка божественным благословением ее любви к Маркусу.
Звук смеха Эрона и напевный голос сестры, болтавшей малышу всякую чепуху, вернули ее к реальности, вытащили из забытья, вызванного недавним общением с Маркусом.
