– Это все вольногулы? – спросил Джордж, пока мы пробирались через толпу.
– Наверное, – ответил я. – Эй, похоже, начинают. Теперь мы увидели, что платформой Билли Баркеру
служил большой пустой ящик. Билли стоял на нем и разговаривал со своим компаньоном, кивая и, очевидно, в чем-то с ним соглашаясь. Затем ему протянули мегафон. Все в предвкушении зашевелились, и наступила почтительная тишина.
– Ну что, народ, – начал Билли голосом громким, но искаженным. – Спасибо, что пришли. Я думаю, вы все знаете, насколько важен этот вопрос и почему нам необходимо выступить.
Публика одобрительно забормотала, что, в свою очередь, подстегнуло уверенность Билли, и он перестал орать в мегафон. Искажения существенно снизились.
– В самом начале кампании мы решили провести общее собрание и пригласить на него тех, кто способен внятно высказать нашу озабоченность. Поставить ее, так сказать, в перспективу. Я уверен, все вы согласитесь, что лучшая кандидатура тут – Лес Прентис. Лес сейчас поделится с нами парой-другой мыслей и, я надеюсь, укажет нам верное направление. Сегодня он специально приехал к нам из «Королевского пруда», и ему нужно вернуться туда после обеда в срок, поэтому без дальнейших проволочек давайте вместе со мной поприветствуем Леса Прентиса! Аплодисменты, пожалуйста! Лес.
Когда Билли передавал мегафон второму человеку, в толпе поднялся восторженный рев. Билли сошел с трибуны. Быстро оглядевшись, я понял, что сборище за последние несколько минут несколько выросло – в толпу все время кто-нибудь вливался. Кроме того, я заметил, как из уединенности своей караулки за происходящим наблюдает Джон Джоунз. Однако никаких признаков начальства или прочих официальных лиц Схемы не наблюдалось. Они явно решили особо не высовываться.
Всеобщее внимание теперь было приковано к Лесу Прентису, который держался весьма раскованно. Я не заметил у него в руках никаких шпаргалок, но довольно скоро стало ясно, что выступать перед публикой он привык.
– Восемь часов, – сказал он, обращаясь к пространству у нас над головами. – Вроде бы не очень много, правда? – Он изумленно умолк, как бы рассматривая эту простую мысль. Затем продолжил: – О нет, восемь часов – это вроде бы вообще ничего. Если только не понимать, что это треть суток. Да, друзья мои, треть жизни вы проводите за баранкой «УниФура» или на насесте вильчатого погрузчика.
До публики дошло, и по толпе растекся стон узнавания, а я мгновенно понял, что Лес вниманием публики овладел.
