Вернувшись под вечер в «Долгий плес», я спросил у Хорсфолла, что мне делать с ручной тележкой, которую нам пришлось в тот день забрать.
– Не спрашивай меня, – любезно ответил он.
– Можно ее тут оставить?
– Нет, не можно. У нас одна уже есть. Откуда она вообще взялась?
– Из «Ватного города»
– Ну так и отвези ее туда.
– Но мы еще несколько недель туда ездить не будем, – сказал я. – У нас только что новый маршрут начался.
– Значит, оставь ее пока в фургоне, – предложил он. – Она же тебе не мешает, правда?
– Да, наверное, нет.
– Ну и вот. Проблема решена.
С удовлетворением на лице Хорсфолл прошагал к конторе и принялся запирать ее на ночь. За те несколько минут, что мы с ним разговаривали, большинство остального конторского персонала уже отметилось на проходной. Джордж ушел, и вокруг практически никого не осталось. Я еще немного послонялся по рампе. Затем, убедившись, что я совсем один, подошел к пожарному шлангу и заглянул за него. Между бухтой и стеной была всунута моя путевка. Я ее вытащил, окинул взглядом несметное число подписей и разорвал ее в мелкие клочки.
Схема ни разу не наблюдала массового митинга просто потому, что в таковом не возникало нужды. Ни разу в ее истории не всплывало повода для недовольства: нам хорошо платили, рыночные колебания нас не касались, а сама работа была верняком. Мы должны водить фургоны между точками А, Б и В, а найм нам гарантирован. Так продолжалось почти три десятилетия – и ни слова жалобы. Теперь, однако, вспыхнуло недовольство, и мне было интересно, чем все разрешится.
Подъезжая к «Веселому парку» на следующий день, мы первым делом увидели большое количество «УниФуров», выстроившихся на подъездной дороге. Их запарковали впритык на обочине, и у большинства имелись эмблемы – буква Г. Еще больше загнали во двор, хотя место у рампы оставили – якобы для того, чтобы можно было обрабатывать машины, приезжающие по графику. Я сдал задним ходом и выключил двигатель, поразившись тому, сколько народу собралось вокруг. Мы немного подождали – вдруг нас кто-нибудь захочет разгрузить, – но минуты шли, и разгрузка казалась все более невероятной, поэтому в конце концов мы сдались и влились в толпу. Все, казалось, перемещаются к некой точке в дальнем конце двора, где на каком-то возвышении я заметил Билли Баркера. Рядом с ним стоял человек, которого я раньше никогда не видел. Вообще-то я узнал примерно треть присутствующих – тех, кто работал в депо, которые мы навешали регулярно. Остальные, предположил я, собрались из разных концов региона, и я вынужден был признать: сборище производило впечатление.
