Тут-то госпожа и воскликнула: «Огонь небесный, рассуди нас и покарай виновного!»
Ксифий рассвирепел, коня на нее направил, а конь не слушается, на дыбы поднялся. Ксифий как хлестнет ее плетью… Тут-то они и вспыхнули. Огонь их как кольцом охватил и стеной поднялся.
Жар от этой стены такой, что все, кто рядом был, прочь шарахнулись. И мы, и головорезы Ксифиевы.
А они стоят в пламени: госпожа, конь над ней навис, Ксифий склонился и плеть сжимает, а плеть эта госпоже через плечо легла. Успел-таки ударить, подлец!
Потом жар спадать начал, и Ксифий стал осыпаться. Понимаете? Как те песчаные фигурки, что дети из мокрого песка у воды лепят, когда они, фигурки эти, высыхать начинают. Потом голова у него отвалилась, о траву ударилась и раскололась, а сверху все остальное посыпалось. Конь на четыре ноги опустился – осторожно, чтобы госпожу не задеть, – дрожит, с морды пена клочьями падает.
А госпожа повернулась к головорезам Ксифиевым и молчит. Те с коней сошли, – а она молчит, на колени опустились – молчит, на земле распластались… Ну и глаза у них были! Не, неверно, мы не лучше смотрелись. Одно дело человека в бою мечом по башке хватить, а другое – когда он у тебя на глазах в пыль сгорает. У нас от того жара волосы скурчавились, а у госпожи хоть бы волосок скрутился. А ведь она такая же, как и все. Ксифий ее тогда так плетью огрел, что она два дня рукой шевельнуть не могла…
– Ты не о госпоже говори. Ты рассказывай, что дальше было, – перебил Воцеса парень, которого до этого сильно поразил рассказ о начале восстания.
– А что дальше? Ничего особенного. Те молили госпожу простить их, а она сказала, что передает их в руки Богов, и что пусть судьба их решится в честном бою с римлянами. Кто останется в живых, тот и дальше жить будет, а кто погибнет – своей кровью их грехи и оплатит. Так мы и вернулись. В лагерь, правда, госпожа их не пустила – не хотела расправы, а в решении своем не раскаялась. Воины они оказались отменные, только грехи их, видно, слишком велики были, – в живых сейчас их осталось не больше десятка… Что скажешь на это, Стафанион, сестра она Богов или нет?
Грек почесал затылок. Рассказ очевидца нелегко было отмести шуткой:
– Но ведь все знают, что госпожа прежде была простой знахаркой и гадалкой. Стала бы сестра Богов заниматься столь низким ремеслом?
– Чем плохо ее ремесло?! – возмутился один из воинов. – Как можно, не владея божественной силой, лечить людей, скот, предотвращать грядущие беды? Все знают: лучшей знахарки во всем мире не сыщешь! Да если она говорила, что все будет хорошо, значит, так тому и быть! Вон, растяпе Склиру она нагадала хорошее возвращение, а он напился в дороге и деньги потерял. Пришлось ему назад возвращаться. Так поверите? Кошелек его никто не тронул. Он сам его у порога и подобрал. А кто-то из городских умников говорит: «плохое ремесло».
