Дождь не унимался. Из старого брезента на носу смастерили навес, под которым спали по очереди прямо в плескавшейся на дне баркаса воде. Но на такие мелочи уже никто не обращал внимания. Чтобы согреться, моряки время от времени снимали с себя одежду и мочили её в тёплой морской воде.
Блай сконструировал своеобразные весы, чтобы отмеривать паёк: подвесил на палке две пустые скорлупы кокосового ореха; гирями служили две пистолетные пули по 18 граммов, случайно оказавшиеся на дне баркаса. Вес пули – одна порция галет. В день капитан лично выдавал по три порции. Солонину Блай держал про запас, на самый крайний случай. Сухие галеты размягчали в забортной воде, и каждый кусочек долго с наслаждением жевали, прежде чем проглотить.
К корме привязали леску с наживкой, но клёва не было.
В нагрудном кармане капитанского мундира обнаружился молитвенник, и Блай не пропускал ни одной утренней и вечерней молитвы, читая вслух морякам. Показывая пример выносливости, капитан оставался у руля по восемнадцать часов в сутки. В редкие свободные минуты он наспех делал записи в судовом журнале, а когда по пути встречались неизвестные группы островов – наносил их на подробную карту30. Впоследствии копиями этих карт пользовалось не одно поколение английских капитанов.
К утру 14 мая немного распогодилось, и выглянуло солнце. На горизонте всплыли острова.
– Это Новые Гебриды, – сказал Блай. – Мы идём верным курсом.
Приблизившись к одному из островов, капитан приказал спустить парус. Люди изнемогали от усталости, каждый мечтал хоть о небольшом отдыхе. Неужели остановка? Никто не смел спросить об этом капитана.
– Мистер Перселл, – обратился Блай к плотнику. – Буря сильно потрепала мачту. Приведите её в порядок. Как только работа будет закончена, отправляемся дальше.
Плотник не шелохнулся. Он сидел на носу и смотрел на зелёный остров. Там, в тени деревьев, можно было отдохнуть, пить воды сколько хочешь и есть досыта.
– Вы оглохли, мистер Перселл?
Всё так же не двигаясь с места, плотник заговорил:
– От имени всех я прошу сделать остановку, по крайней мере, на один день. Люди обессилили, мы все подохнем от усталости.
Блай поднялся со скамьи, полыхнул взором.
– А кто тебя уполномочил говорить от имени всех? Кто ещё так думает?
Блай обвёл грозным взглядом обращённые к нему испуганные бледные лица моряков, прочитал в них мольбу и отчаяние.
– Кто согласен с Перселлом, поднимите руки, – неожиданно смягчился капитан.
