На нем были одеты простые коричневые штаны до колен, сшитые из грубой ткани, которые, похоже, он позаимствовал у одного из работников синьора Креспи. Пожелтевшая от старости рубашка с оторванными пуговицами открывала взору обнаженную грудь почти до самого пояса.
Девушка сурово посмотрела на лорда. Да, сегодня они были одеты одинаково непрезентабельно, но вместо того, чтобы почувствовать по этому поводу облегчение, Катриона пришла в ярость.
Ходить в потрепанной одежде было для нее делом привычным, но он… Он опустился до того, что вырядился, как простой крестьянин, и выставил напоказ свою волосатую грудь. Катриона сразу же заметила, что волосы на груди у Питера были не пшеничного цвета, а рыжего. Неожиданно для себя она почувствовала непреодолимое желание прижаться лицом к этим рыжим завиткам и забыть обо всем на свете.
«Будь он проклят! Проклят!»
– Добрый день Катриона.
– Добрый день, милорд, – процедила она сквозь зубы.
– Я вижу, ты снова не в духе, – сказал Питер, широко улыбаясь, будто она оказала ему самый сердечный прием. – Что стряслось на сей раз?
Гордость не позволяла Катрионе признаться, что у нее нет настроения по причине долгого ожидания своего возлюбленного: прошло уже два дня, как он вернулся из Рима, но удосужился ее навестить только сейчас. Девушка бросила на него презрительный взгляд и равнодушно ответила:
– Просто у меня плохое настроение, вот и все.
– Ты хочешь сказать, что плохое настроение – твое обычное состояние? – с любопытством спросил Питер. – Ты всегда бываешь такая угрюмая и ворчливая по утрам?
Чтобы не наговорить гадостей, Катриона стала мысленно считать до десяти, но не успела она дойти и до семи, как Питер добродушно улыбнулся, показывая два ряда белых зубов, и любезно поинтересовался:
– Не продолжить ли нам уроки с поцелуями?
– Прощайте, сэр, – сказала девушка, бросив на него испепеляющий взгляд, затем она демонстративно повернулась и пошла прочь.
Питера нисколько не обескуражило поведение Катрионы, он догнал ее и пошел рядом.
– Вижу, ты совсем не настроена заниматься любовью. Некоторые женщины, а иногда и мужчины, – многозначительно заметил он, – стесняются предаваться любовным утехам при свете солнца. Что до меня, то я не вижу ничего постыдного в отношениях между мужчиной и женщиной при свете дня.
– Ну, ну, – он схватил Катриону за руку, безошибочно угадав ее намерения.
И стал ее спокойно убеждать:
– Ты должна сдерживать свою склонность к насилию. Конечно, наши взгляды на многие вопросы расходятся, но это не повод для того, чтобы тузить друг друга. Ты никогда не думала, что все разногласия можно разрешить мирной беседой?
