Лишь несколько жалких перьев украшали некогда роскошный хвост.
— Пести — это, полагаю, ваша птица? — с трудом удерживаясь от смеха, спросила Серенити.
— Ага. Она у меня с… — Он наморщил лоб, пытаясь припомнить точную дату. — В общем, давненько я ее заполучил. Может, когда вас еще и на свете-то не было. Я служил на «Мерри Тайд», мы привозили в Англию диковинных птиц, которых раскупали богачи.
Он придвинул к койке стул и, кряхтя, уселся на него. Пести взмахнула голыми крыльями и скрипучим голосом потребовала:
— Каролинских бобов, Каролинских бобов!
— Ш-ш-ш! — Барни осторожно коснулся ладонью ее лысой головы. — Я рассказываю этой мисс одну байку.
Птица запрыгала на его тощем плече, приговаривая:
— Байку. Байку. Байку про Ямайку.
Серенити засмеялась, откинув голову назад. Птица забавными выходками привела ее в хорошее расположение духа.
Барни дружески улыбнулся ей.
— Что вам сказать, голубушка? Она не дает мне раскиснуть.
— Раскиснуть, раскиснуть, — подхватила птица. — Раскиснуть и прокиснуть.
— Как великодушно было со стороны ваших хозяев подарить вам ее, — умилилась Серенити.
— А никто мне ее не дарил. — Барни помотал головой. — Еще чего! Просто она подхватила какую-то хворь, и капитан мне велел свернуть ей голову. Но бедняжка такая была махонькая, жалкая, что у меня, знаете, рука не поднялась. Я ее отнес к себе в каморку и стал потихоньку выхаживать. Вот с тех пор мы и вместе.
За окном сверкнула молния, на миг осветившая всю каюту. Серенити вскрикнула от испуга.
— Да не переживайте вы так, барышня, — усмехнулся Барни. — Как-нибудь выкрутимся.
По стеклу забарабанил дождь. Фонарь, висевший на веревочной петле под самым потолком, стал неистово раскачиваться из стороны в сторону, один из стульев с грохотом опрокинулся и заскользил по полу к стене.
— Главное, обо всем этом позабыть. — Барни выразительно кивнул на упавший стул.
Серенити сглотнула, стараясь не думать, как далеко находится земля, и забыть, что она не умеет плавать.
— И к-к-как вам это удается?
— Что до меня, то я в шторм всегда песни пою. — Барни гордо выпятил тощую грудь. — Правда, все, какие я знаю, не для ваших ушей, голубушка. Но вы-то можете затянуть любую из тех, что певали у себя дома.
Корабль болтало из стороны в сторону. Серенити схватилась рукой за живот.
— Мне… мне нехорошо.
— Мисс, не хватало только, чтоб вас вывернуло на койку капитана. — Он проворно поднялся на ноги и подбежал к умывальному столику. Еще мгновение, и на узкое ложе была помещена полоскательная чаша. — Вот, мисс. Коли вас начнет выворачивать, наклонитесь над ней.
