Дотронувшись до медальона, девушка мысленно пожелала себе удачи и полезла на шпалеру.
Узкий балкончик имел скорее декоративное, а не функциональное предназначение, так как за ограждением вряд ли смог бы свободно разместиться человек. Несмотря на теплый вечер, окна были закрыты. Порция заметила, что по-прежнему держит в руке свою маску, и, положив ее на перила, попыталась через них заглянуть. Ничего не получилось, и тогда, не отпуская шпалеру, она подалась немного вперед, поближе к балкону. К ее разочарованию, окно оказалось занавешенным.
Наверное, все в городе знали, что Елена, дочь адмирала Миддлтона, тронулась умом и поэтому ее держат взаперти. Собирая сведения об этой семье, Порция неоднократно слышала хвалебные речи в адрес адмирала, который якобы очень заботился о несчастной дочери. Нетрудно было догадаться, что на самом деле все обстояло совсем иначе.
Если ее отец действительно принадлежал к лагерю якобитов и если окружающие узнали бы о том, что Елена Миддлтон состоит с ним в родстве, это стало бы позором для офицера, который верой и правдой служит британской короне.
Однако допустимо ли по этой причине более двух десятков лет держать дочь взаперти?
Порция осторожно постучала в окно. В ее распоряжении считанные минуты, нужно очень быстро все объяснить Елене. Дело осложнялось еще и тем, что явно выраженного сходства у них с матерью не было. К тому же Елена могла и не знать, что ее ребенок остался жив. Что вероятнее всего.
Порция постучала еще раз.
Шторы на окне внезапно отдернулись.
Появившаяся за стеклом женщина выглядела куда старше той, которую рисовала в своем воображении девушка.
Седина уже тронула ее золотистые волосы, ниспадающие до пояса, лицо было бледным, под глазами – темные круги. И все же сходство с изображением на миниатюрном портрете сомнений не вызывало.
Елена была в тонкой ночной рубашке и в руке держала свечу. Она стала открывать оконную задвижку.
Об этом моменте Порция мечтала всю жизнь.
Окно наконец распахнулось, Елена поставила свечу на подоконник и высунулась наружу.
– Мама! – шепотом позвала Порция.
Повисла тишина. Лицо Елены покрылось мертвенной бледностью, а недоумение на нем сменилось выражением ужаса. Порция коснулась руки матери, и та, вздрогнув, пронзительно закричала.
Стоя у колонны, Пирс Пеннингтон наблюдал за тем, как в зал входит губернатор Томас Хатчисон в сопровождении своей свиты. Королевский наместник быстрым взглядом окинул помещение и, казалось, отметил всех, кто здесь присутствовал. Примерно так же пастуший пес обнюхивает овец, пытаясь учуять волчий запах.
