— Может быть, он хотел пожелать вам счастливого Рождества?
— Он? Видно, что вы его не знаете! Действительно здесь какая-то тайна… Пойдемте выпьем, скоро полночь…Я обнял ее за талию.
— Уже полночь. Я поднял палец. — Послушайте! Башенные часы медленно отбивали двенадцать ударов. Низкие звуки вибрировали в неподвижном ночном воздухе.
— Поцелуй меня, — неожиданно попросила она. —Мне страшно!
Я снова обнял ее.
— Сильнее! Сильнее! Мне страшно…Она была крайне возбуждена и прижималась ко мне с такой страстью, что мне стало не по себе.
— Ну-ну, успокойтесь. Чего вы боитесь? Я здесь…
Она открыла стеклянные двери салона и зажгла свет.
Сцена была ужасной. На диване, который я занимал во время первого визита, лежал мужчина. Его ноги были на подушках, а головой он прижимался к подлокотнику. На нем был темно-синий костюм. Левая рука покоилась вдоль тела, а правая, неестественно выгнутая, находилась между его щекой и спинкой дивана. Часть черепа у него вообще отсутствовала, то, что было между правым виском и затылком, превратилось в кровавую кашу. Пуля прошла насквозь, а затем рикошетом ударила в потолок, оторвав большой кусок шпаклевки. У мертвого были закрыты глаза, а губы слегка приоткрыты, на одном из передних зубов блестела золотая коронка.
Женщина молчала. Она походила на тонкое подрубленное дерево, которое вот-вот упадет. Я быстро схватил ее за плечи и вытащил в коридор. Она была смертельно бледна, подбородок у нее дрожал.
Она уставилась на висящее на вешалке пальто, как на труп.
— Это ваш муж? — спросил я наконец едва слышно.
— Да.
Издалека доносилась песня, мелодия возникала, словно ветер, из бесконечности, сначала отрывками, а потом разрастаясь.
Я вернулся в маленький салон. Труп рядом с рождественской елкой; казался галлюцинацией. Мсье Драве было лет тридцать довольно благородные черты лица, слегка выпуклый квадратный подбородок волевого человека.
Очень осторожно я обошел диван. Я не собирался ни до чего дотрагиваться, просто искал какое-нибудь письмо или записку, объясняющие причину его самоубийства. Ничего такого не было.
Может быть, найдут позже в одежде…
Легкий шум заставил меня обернуться. Я увидел ее в проеме двери, она прижалась к косяку и смотрела на своего мертвого мужа скорее с изумлением, чем испуганно. Она не понимала.
— Он что, действительно мертв? — спросила она.
— Да.
Вопрос был просто лишним. Когда у человека в голове дыра наподобие такой, он не может быть живым.
И как только ему пришла мысль застрелиться рядом с этой веселой елкой, олицетворяющей жизнь? Столик с напитками по-прежнему находился перед диваном, на нем стояли рядом наши рюмки, в одной оставалось еще немного шерри, в другом — коньяку.
