На протяжении следующего часа Кэсси дважды меняла воду в бочке, пока ей не стало казаться, что она смыла запах со своего тела. Хотя она не могла с уверенностью сказать, удалось ли ей сделать это на самом деле, потому что вонь вокруг стояла невыносимая.
Сэм вынесла ванну из дома и принялась отмывать сапоги и одежду Кэсси в воде, в которой были смешаны мыло, уксус и сода.
– Колодец, наверное, скоро опустеет, если мы и дальше будем так черпать воду, – проворчал Боуи, когда они вместе с Сэм в двенадцатый раз тащили чайник с кипятком к конюшне.
– Лучше помолчи, Боуи. Если бы не твой братец, то Кэсси не очутилась бы в таком положении.
– Это хуже, чем таскать воду в первую субботу месяца, когда ковбои приезжают в город, чтобы помыться.
Когда они в очередной раз вышли из дома, неся чайник с кипятком, к ранчо подскакал Коулт и спрыгнул с лошади.
– Что происходит? – задал он вопрос, когда увидел, как Сэм и Боуи вдвоем несут тяжелый чайник. – У вас что, пожар в конюшне?
– Нам некогда болтать, помощник, – ответил Боуи.
Коулт проследил взглядом, как они скрылись внутри конюшни, и, повернув голову, увидел Пити, стоящего с жалким видом на крыльце.
– Эй, приятель, где Кэсси?
Пити указал рукой на конюшню.
– Мне велено быть в доме.
– Почему? Что ты натворил?
У мальчика от слез затрясся подбородок.
– Из-за меня кошечка сделала Кэсси плохо.
– Какая кошечка?
Неужели ее укусил дикий кот? Коулт бросился к конюшне, как вдруг остановился, почувствовав в воздухе резкий запах, который, он знал, принадлежит скунсу. Быстрый взгляд на наряд Кэсси и сапоги, мокнувшие в близстоящей ванне, объяснили ему все, что он хотел знать. Он повязал платком нос и пошел дальше. Мимо него промчались Сэм и Боуи и устремились к дому.
Коулт осторожно заглянул внутрь: Кэсси сидела в дождевой бочке и, перекинув ногу через край, старательно ее мыла.
Увидев его, она тут же втянула ногу в бочку и погрузилась в воду так, что на поверхности оставалась лишь ее голова.
– Уходите отсюда!
– У вас какие-то трудности, мисс Брейден?
– Господи, не могу выносить этот ужасный запах! Эту гадость невозможно сравнить ни с чем на свете.
Коулт, не удержавшись, хмыкнул:
– Я бы сказал, что вам, вероятно, известно лучше всех, с чем это можно сравнить. Боже мой, Кэсси, всякий уловил бы запах скунса, даже еще ничего не увидев.
– Скажите это лучше четырехлетнему ребенку.
– Пити? Но вид у него вполне приличный. А-а… – Коулт застыл на месте, внезапно все поняв. – Вы закрыли его своей грудью. – Он прищелкнул языком и отдал ей честь. – На поле боя мне доводилось встречать менее мужественные поступки, тем не менее, за них давали медаль.
