– Доброе утро, Иван Иосифович!
– Доброе утро, Никита!
Между ними существовало и «ты» и «вы», все зависело от обстановки: при свидетелях обращались друг к другу на «вы», наедине – на «ты», и ничего обидного или ущербного для Никиты Ваганова в такой «разблюдовочке» – одно из любимых словечек Никиты Ваганова – не было. Он вообще охотно пользовался жаргоном, что помогало казаться несерьезным.
– Холодновато! – пожаловался Никита Ваганов, не подозревающий, что за неподаной рукой Мазгарева таится опасность, да и не шуточная. Никита Ваганов знал, что Мазгарев способен не только мягко улыбаться, но все-таки недооценил зав.отделом пропаганды, и все это потому, что в круглое лицо Мазгарева смотрелось легко и просто, как в детское. Лицо Мазгарева – несомненно доброго и благорасположенного человека – независимо от хозяина выражало то, что хотелось собеседнику: добро – так добро, веселость – так веселость, скорбь – так скорбь. «Хороший он мужик, если бы не ходил в энтузиастах!» – подумал Никита Ваганов, даже не допускающий мысли, что скоро Мазгарев поднимется стеной против его стремительного движения вперед и вверх.
– А и верно: холодновато! – подумав, мягко согласился Мазгарев, вынимая из-за спины единственную руку и упрятывая ее в карман куртки, но и на это Никита Ваганов не обратил внимания, и, наверное, потому, что этой льдистой и ветреной весной разворачивались самые главные события в его короткой, но напряженной жизни, хотя он и сам не понимал еще, что события эти – главные, решающие, корневые, если можно так выразиться. Ему же казалось, что он жил просто – весело, забавно, трудно – и поэтому прекрасно. Никите Ваганову совсем недавно исполнилось двадцать пять лет – не тот возраст, когда к цели движешься с апробированно верным оружием.
– Ну, пошли, Иван Иосифович!
* * *
… Они вместе зайдут в редакцию, улыбнутся друг другу, расходясь по кабинетам, и только через несколько месяцев Никита Ваганов поймет значение того утрешнего происшествия. «Спасите наши души!» – сохраняя всегдашнее чувство юмора, подумает он, когда Иван Мазгарев попытается поставить капкан на его пути вперед и вверх. Капкан только лязгнет, пребольно защемит нежную икру, но вскорости разожмет стальные челюсти – игрой, впрочем, это не назовешь, но нет худа без добра: великой школой станет для Никиты Ваганова урок, преподанный добрейшим и великодушнейшим Иваном Иосифовичем Мазгаревым…
* * *
– Пока! – находясь уже в своем кабинете, все еще прощался Ваганов с Мазгаревым. – Все ваши невысказанные пожелания исполнятся. Бу сделано!
