Ребята вместе с воспитателем стали всматриваться вперед — в ту сторону, где находился Челябинск. Там мигало множество огоньков, слышались паровозные гудки.
— Входной семафор закрыт, — сказал авторитетно Саша Трофимовский.
— Думаю, это надолго, — со знанием дела заявил Петя Александров.
— И вовсе нет, — решительно возразил Гоша Орлов.
— Поживем — увидим, — рассудительно заметил Леша Карпей, оставив за собой последнее слово.
Из вагона показались головы Коли Иванова и Бориса Печерицы. Не дожидаясь, пока и эти двое включатся в спор, воспитатель твердо сказал:
— Давайте лучше спать…
Утром поезд продолжал стоять, но уже не в чистом поле, а в окружении других эшелонов. Это мешало увидеть вокзал, да и пробраться к нему.
Рядом метались люди. Они брали в кольцо железнодорожников. Просили, умоляли, доказывали и грозились… На каждом лице — отчаяние. И так продолжалось бы долго, не появись на перроне чешский офицер в сопровождении солдат. Он спокойно смотрел на происходящее. А затем, даже не повернув головы, что-то сказал своим подчиненным. Два солдата, козырнув, нырнули под вагон.
На соседних путях раздались выстрелы. Всех как ветром сдуло. Остался один офицер. Такой же невозмутимый.
Он прошелся вдоль вагонов с детьми, заглянул в некоторые. И отдал новое распоряжение. На станции назревали какие-то события. Сотни детей могли стать помехой, не говоря уже об опасности для них самих.
Часом раньше мальчишкам все же удалось тайком прошмыгнуть вдоль составов и кое-что увидеть. Рядом со станцией разоружали какую-то часть. Солдаты медленно шли строем по четыре человека в ряд. Одна пара бросала винтовки налево, другая — направо. По бокам этого шествия стояли другие солдаты. Их штыки были направлены в сторону разоружаемых.
Вагоны покидали станцию при закрытых дверях. Их открыли, когда за окнами промелькнули окраины так и не увиденного Челябинска.
До Миасса оставался один перегон.
…Дорога от Челябинска до Миасса очень живописна. Колея идет среди леса, между озерами Чебаркуль и Кисегач. Медные стволы сосен совсем близко подступали к железнодорожному полотну. Клубы паровозного дыма цеплялись за их вершины. В голубом зеркале озера отражались и деревья, и холмы, и тень поезда.
Пете и его друзьям легко было ориентироваться. Они держали в руках карту, нарисованную специально для них Степаном Тимофеевичем Бардиным.
— Ну вот, ребятки, наконец-то наше сидение в вагонах закончено, — сказала Елизавета Аристидовна, когда поезд прибыл в Миасс. — Собираем вещи…
