— Тебе хочется спать? — тихо спросил он.
Глаза Силк привыкли к темноте, так что она уже могла различать лицо Киллиана. Однако не лицо, а его голос сказал ей о желании, которое он пока подчинял своей воле.
— Нет, — медленно ответила она, поднимая руки к его лицу и обхватывая его сильные контуры ладонями. Она наклонила голову еще ниже. — Люби меня.
Он легонько прикусил ее губы, секунду дразняще подергал нижнюю, потом — верхнюю.
— Сегодня — не до конца. Немножко наслаждения, чтобы провести время до рассвета.
Не ожидавшая такого ответа, Силк подняла голову, ощущая, как его пальцы скользят сквозь ее волосы, словно играя атласными лентами.
— Почему?
— Я уже говорил тебе. Я хочу, чтобы ты была сильной. Не испуганной, не испытывающей чувство благодарности, не измотанной прошлым. Мы до конца будем вместе, лишь когда станем самими собой. Разными, но равными. Иначе мы принизим то, что получим.
— Ты так уверен во всем. Он провел указательным пальцем по ее губам, нежно прослеживая их очертания.
— И ты тоже. Иначе ты ни за что не рассказала бы мне о своем прошлом.
Силк поцеловала кончик его пальца, а потом снова наклонила голову за поцелуем, который намерена была получить.
— Наслаждения до рассвета. — Она ласково куснула его за подбородок, оставив крошечные отметинки на коже, но не повредив ее. — До него еще часа два.
Он негромко рассмеялся, услышав в ее словах вызов.
— И ты попробуешь меня сломить. В темноте блеснули ее золотые глаза.
— Сделаю все, что в моих слабых силах, — глуховато подтвердила она.
Киллиан устроил ее в более интимном положении, между своих раздвинутых бедер, а потом обвил ее ногами, чтобы она не могла вырваться.
Она тихо засмеялась: ей больше не хотелось высвободиться.
— Удачный шаг, Киллиан, — выдохнула она и покачала бедрами.
Это движение явилось для него неожиданностью. Хриплый стон страсти одновременно усилил и ее озорное настроение, и ее желание. Ее руки скользнули вдоль его тела, пробегая по точкам, где ее легкое, дразнящее прикосновение было особенно приятно.
— Дьявольщина, Силк! Играй честно. Она встряхнула головой, откидывая назад растрепавшиеся волосы: их игра разбудила в ней какую-то новую необузданность. Ей вдруг захотелось, чтобы он растаял под ее прикосновениями, выкрикнул ее имя, получая от нее наслаждение, которое ему может подарить только ее любовь. Это слово, прозвучавшее в тишине ее сознания, было поистине ошеломляющим, но она не стала отворачиваться от правды. Ей хотелось заявить на Киллиана права как на свою собственность, удерживать его рядом, покуда между ними будет пылать этот огонь.
