— Хватит, Силк, — приказал он, поворачивая ее так, чтобы она вынуждена была посмотреть на него.
— Слезь с меня!
Ее охватила паника, а близость мужского тела только усилила ее.
Киллиан почувствовал ее панический страх. С другой женщиной он действовал бы иначе, но Силк требовала большего, чем просто нежность. Ей нужен был воин, мужчина, который мог бы вступить в поединок с ее демонами и одержать победу. И даже если для этого ему сначала придется сразиться с ней самой, то и это в его силах.
— Нет, я никуда не уйду. Ни сегодня, ни в другие ночи.
Гнев немного разбавил ее страх, глаза сузились, мышцы напряглись: Силк собирала силы для следующей битвы. Она так легко не сдастся!
— Я с тобой трахаться не собираюсь!
Киллиан сделал глубокий вдох, заставляя себя не злиться на брошенное ею оскорбление. Почувствовав, что может говорить ругательства, он сказал:
— А я тебя и не прошу. — Он возмущенно посмотрел на нее. — Если уж на то пошло, сейчас мне этого хочется меньше всего. Я хочу получить ответы — и ты это знаешь. Так что не притворяйся, будто я оказался здесь из-за твоего роскошного тела. Ты стонала — так громко, что я услышал из соседней квартиры. Я хочу знать, в чем дело. И ты мне это скажешь.
— Черта с два я тебе скажу!
Силк снова выгнулась: теперь она испытывала только ярость из-за его бесцеремонности. Гнев куда-то испарился.
Киллиан не обратил внимания на ее безрезультатные попытки высвободиться.
— Расскажи мне о кошмарах. Поделись ими со мной. Дай мне помочь тебе с ним бороться.
— Мне не нужна твоя помощь, — с трудом проговорила Силк, ярясь еще сильнее из-за того, с какой легкостью он с нею справился. Еще ни один мужчина не держал ее против воли. Но даже борясь с ним, она заметила, что его руки не причиняют ей боли, что он не позволяет себе никаких вольностей, а только удерживает ее на месте. В его глазах не было ни похоти, ни требования близости, которая казалась ей сейчас невыносимой.
— Лгунья.
Это слово больно кольнуло ее, и Силк замерла, борясь с внезапно охватившим ее желанием сдаться, разделить с Киллианом свои воспоминания. Но, почувствовав в себе эту потребность, она снова начала вырываться, хотя теперь панику вызывала ее собственная слабость, а не сила скрутившего ее мужчины.
Киллиан вновь усмирил ее.
— Тебе меня не победить. Я могу держать тебя так хоть всю ночь. Я никуда не уйду.
— Тогда оставайся и будь проклят. Я все равно ничего не стану тебе рассказывать.
Пусть она не может избавиться от него физически — она защитится мысленно.
