Он ступал гибко, грациозно, хотя до сих пор она не применяла это слово к такому человеку, при свете луны его черные волосы блестели, как крыло ворона. Он махнул рукой, подзывая остальных, сел, по-индейски скрестив длинные ноги, все расположились вокруг и стали считать полотняные мешочки, недавно принадлежавшие армии США.
Когда она отвернулась от них, оказалось, что Теджас задумчиво и хмуро смотрит на нее. Очевидно, он приставлен сторожить ее, поняла Уитни; проявит ли он снисходительность? Сам бы он ее отпустил, решила Уитни, но он предан Каттеру, а тот не склонен к милосердию.
Скорчившись у костра, Уитни молча наблюдала, как мужчины разделили мешки и рассовали их по кожаным сумкам. Они не выглядели дикарями, но у всех был такой же жесткий взгляд, как у. Каттера. Теджас среди них единственный, кто не был апачи, но он говорил на их языке. Уитни вспомнила пытки, которые ей описывал Каттер. Он, конечно же, не будет… но ведь ей не приходило также в голову, что он ее похитит?
Зачем? Чего он добивается? Похищение только ухудшит положение ренегатов, не так ли?
Мотивы Каттера объяснил Теджас, он говорил с акцентом и явно ей сочувствовал.
— Вы — наша гарантия против солдат, которые будут нас преследовать. Пока вы у нас, они не нападут, опасаясь за вашу жизнь.
У Уитни погасла надежда на сделку. Все же она сделала слабую попытку:
— Если вы меня отпустите, они не будут вас преследовать.
— А украденное золото? — напомнил Теджас, и она сникла.
Но ведь есть же выход, она не должна спускать этим людям, что они ее похитили… если не сделают чего-то похуже… Она едва взглянула на Теджаса, когда он положил что-то ей в руку и сказал, что это надо есть. Тревожные мысли отбили всякий аппетит, но она апатично откусила от плоского и сухого подобия хлеба, поперхнулась и попросила воды.
Он подал ей кожаный мешок. Она уставилась на него и спросила:
— Предполагается, что я буду пить из того же мешка, что и все?
— Если хотите пить, — сказал Теджас. Уитни без слов вернула ему мешок. — Скажите, если передумаете.
— Вряд ли. — Она покачала головой. Согревшись у костра, она стала сонной и клевала носом. Вскидывала голову, старалась держаться, но в глаза словно насыпали песок.
Когда она клюнула носом в десятый раз, появился Теджас с одеялом и пробормотал, что она может лечь у костра, где ей будет тепло.
— Никто вас ночью не побеспокоит, — утешил он, но до Уитни не дошло скрытое значение его слов. Она с благодарностью приняла одеяло и попыталась в него завернуться — крутилась, извивалась со связанными руками, пока наконец Теджас не забрал его и не сказал, чтобы она легла спокойно, а он ее накроет.
