Уитни затрепетала и еще ниже пригнулась за камнем, на котором сидела несколько минут назад. Во рту пересохло, колени дрожали, а стук сердца заглушал вопли и крики. Она зажмурилась, зажала руками уши, молясь, чтобы скорее наступил конец, чтобы эти ужасные дикари просто развернулись и уехали, оставив их в покое.
Через минуту она услышала тихие шаги по камню — кто-то приближался. Солдат или апачи? Она скорее почувствовала, чем увидела тень на входе в пещеру и попыталась стать невидимкой. Потом вспомнила про пистолетик, который бросила в ридикюль, торопливо достала его, сжала в руке и почувствовала себя увереннее. Тело содрогалось от отчаянного желания бежать, но Уитни заставила себя замереть, надеясь, что если это враг, то он ее не заметит.
Надежда рухнула, когда она услышала торжествующий хриплый возглас. Уитни открыла глаза и увидела над собой темное лицо, грязную головную повязку и жесткие черные волосы. На нем была набедренная повязка и мокасины, в руке — лук, с кожаного ремня свисал длинный нож. Больше на нем ничего не было — весь голый.
Лицо и грудь были расчерчены полосами, оживлявшими бронзовую кожу; раскраска казалась даже более устрашающей, чем взгляд. Крик застрял в горле, глаза остановились на апачи. Он ухмылялся.
Уитни дрожащими руками подняла пистолет, надеясь, что апачи увидит и убежит. Но нет, он хрипло засмеялся и подошел ближе. Уитни зажмурилась и нажала на курок. Раздался щелчок. Осечка. Она распахнула глаза. Поздно жалеть о том, что не отнесла пистолет оружейнику… Она посмотрела на индейца.
Он сделала два быстрых шага вперед, она смело нажала на курок, и — о радость! — пистолет выстрелил. К сожалению, его точность оставляла желать лучшего.
Разрисованный воин с яростным ревом ухватился за руку в том месте, где его оцарапала пуля, и по его глазам она поняла, что обречена.
— Господи Боже, — прошептала Уитни; апачи подошел, рывком выдернул ее из укрытия и вытащил наружу.
Он что-то прокричал апачам, стоявшим на гребне холма, один из них ответил на том же гортанном языке, и захватчик подтолкнул ее вперед.
Уитни чувствовала, что на ней нет шляпы, хоть и не помнила, чтобы ее снимала. Волосы были распущены, спутанные пряди падали на лицо и закрывали обзор. Она встряхнула головой. Если ей предстоит умереть, она встретит смерть с высоко поднятой головой, как подобает Брэдфордам.
— Пусти! — резко сказала она апачи и дернула руку. — Я не убегу.
Апачи как будто понял, что она сказала, но только фыркнул. Он тащил ее за собой, жестко впившись в запястье. Один раз у нее подвернулся каблук, и она чуть не упала, но апачи не замедлил шага, чтобы дать ей восстановить равновесие. Спотыкаясь, Уитни крикнула ему, чтобы остановился, но он даже не обернулся.
