Оказавшись на улице, капитан остановился, удивленный тем, что в стене по другую сторону переулка имеется точно такая же калитка.
— Тут нет ничего удивительного, — сказала Коралия. — Этот сад напротив некогда составлял с нашим одно целое.
— Кто там живет? — спросил Патриций.
— Никто. В саду есть дом, но он всегда закрыт.
Бельваль прошептал:
— Одна и та же дверь… Может быть, и ключ тот же…
Он вложил в замок ржавый ключ, который постоянно носил с собой, и тот легко поддался.
— Войдем, — сказал капитан, — может быть, там мы найдем продолжение чудес. И вдруг мы здесь окажемся счастливее…
Сад разросся очень густо. Единственная дорожка сильно заросшая, вела к небольшому одноэтажному дому с балконом в виде фонаря. Ставни были закрыты.
Коралия и Бельваль обошли дом и остановились, пораженные. Справа от главного входа они увидели ухоженный садик с часовней посредине.
Внутри часовни находился надгробный памятник, а перед ним стоял старый церковный аналой. С одной стороны виднелось распятие из слоновой кости, с другой — висели четки из аметиста в филигранной оправе.
— Коралия, Коралия! — дрожащим от волнения голосом произнес Бельваль. — Кто здесь похоронен?
Они подошли ближе и, отведя рукой венки, закрывавшие памятник, прочитали надпись, почти исчезнувшую от времени и непогоды:
«Здесь покоятся Патриций и Коралия,
убитые преступной рукой 14 апреля 1895 года.
За них отомстят!»
У Коралии дрогнули колени, она опустилась у аналоя, приникла к нему и начала горячо молиться. За кого? Об успокоении чьих душ она молила? Коралия не знала, но молитва успокоила ее и облегчила.
Патриций очень тихо спросил:
— Как звали вашу мать, Коралия?
— Луиза.
— А моего отца Арманом… Имена не совпадают и, значит, это касается не их… А между тем…
Капитан тоже был сильно взволнован. Наклонившись, он внимательно разглядывал венки, которых насчитал девятнадцать. Было видно, что их обновляли каждый год. Осмотрев еще раз надгробный камень, он продолжал:
— А вместе с тем странно, Коралия, мой отец умер в 1895 году.
— И моя мать, — ответила она, — хотя точной даты я не знаю.
— Мы это узнаем, Коралия. А теперь нам лучше уйти, и никто не должен знать, что мы были здесь.
Они спустились по дорожке и, пройдя через обе калитки, вновь очутились в саду. Их отсутствия никто не заметил. Патриций проводил Коралию к себе и, приказав Я-Бону и другим калекам удвоить охрану, вышел из дому.
Он вернулся лишь к вечеру и снова ушел утром. Только в три часа следующего дня капитан постучался в комнату Коралии.
