Пройдя ворота Майо, они взяли автомобиль, Бельвалю вздумалось сделать круг по улице Раймон. Когда они приблизились к Пасси, то увидели, как матушка Коралия выходит с улицы Раймон в сопровождении Симона. Они тоже сели в автомобиль, и Бельваль следовал за ними до Елисейских полей, до дверей лазарета. Было ровно одиннадцать.
«Значит, все благополучно», — решил капитан.
После завтрака в ближайшем кафе Патриций и Я-Бон немного прогулялись по проспекту, не выпуская из виду лазарет. Ровно в половине второго они стояли у его дверей.
В глубине двора, где обыкновенно собирались солдаты, капитан увидел старого Симона, курившего трубку на своем обычном месте. Как всегда, его лицо было почти скрыто шарфом.
Бельваль поднялся наверх и в одном из залов третьего этажа увидел матушку Коралию, сидевшую у изголовья раненого. Она держала его руку, а тот спал сном ребенка.
У нее был утомленный вид, она казалась бледнее обыкновенного, под глазами лежали тени. «Бедняжка, — подумал капитан. — Эти негодяи добьются того, что покончат с тобой…»
Он знал теперь, что заставило Коралию скрывать имя мужа и свое жилище.
Патриций уже собирался войти в комнату, когда женский голос за его спиной произнес:
— Симон, мне нужно видеть госпожу.
Симон, который тоже оказался здесь, пропустил женщину, она бросилась к Коралии и прошептала ей на ухо несколько слов.
Коралия, видимо, взволнованная, быстро прошла мимо капитана, сопровождаемая Симоном и женщиной. Последняя говорила, задыхаясь от быстрой ходьбы:
— Мне удалось найти автомобиль… Надо торопиться… Комиссар полиции приказал мне…
Бельваль последовал за ними, но мог уловить только эти слова. Прихватив по дороге Я-Бона, он сел в автомобиль и приказал шоферу следовать за первым.
— Опять начинается, — проворчал капитан в ответ на вопросительный взгляд сенегальца. — Эта женщина, наверное, служит у Эссарца и пришла за своей госпожой по приказанию комиссара. Итак, донос сделал свое дело, и матушке Коралии предстоит масса неприятностей: обыск, допрос, и так далее. Не думаешь ли ты, что я теперь оставлю бедняжку одну?
Вдруг его осенила какая-то мысль, и он воскликнул:
— Только бы этот негодяй Эссарец не дал себя поймать! Это было бы ужаснее всего! Нет, он слишком хитер и слишком уверен в себе…
Бельваль был уверен, что только арест Эссарца мог произвести такое впечатление на прислугу, да и на Коралию тоже. В таком случае он непременно должен вмешаться, так как то, что он знает, может очень пригодиться полиции, конечно, в интересах Коралии…
