Щапов не мог прийти на свидание: уже два дня он гнался за неизвестным грабителем.
Странная это была погоня. Следы показывали: впереди спокойно идёт тигр, за ним примерно сутки назад увязалась росомаха, а за ними тащится на лыжах человек с украденным золотом в котомке. Что касается росомахи, то тут Щапову всё было ясно. Как охотник, он не раз примечал, что хищник поменьше иногда норовит держаться поблизости от крупного. Хитрость невелика: надеется, значит, поживиться чужой добычей. Но вот зачем знатец таёжный, — а Щапов по многим признакам уже убедился, что его обидчик человек бывалый, — зачем он день за днём ноги мнёт? Зачем заимки стороной обходит? Зачем не спешит отнести богатство домой и припрятать? Или мало ему? Ещё и тигра, что ли, рискуя жизнью, хочет добыть?
Впрочем, похититель сам себя выдал — не без усердных, впрочем, трудов Щапова, который уже затемно, несмотря на усталость, не поленился вскарабкаться на высокую сосну, откуда и увидел маленькую звёздочку костерка на склоне уже пропадавшей в тёмном небе сопки.
Нетерпение охватило Щапова. Он ринулся в вечерний сумрак и прошёл ещё километр или два, пока наконец не одумался, не рассудил, что в ночи он как пить дать потеряет след, а если не потеряет, то к утру, это уж точно, обязательно обессилеет. А силёнка-то как раз и понадобится…
Ему и в голову не приходило, что он, нагнав похитителя, мог бы, например, попросту потребовать, чтобы тот отдал похищенное. Нет, только план убийства укладывался у него в голове: выстрел в спину. Завтра всё это произойдёт. И пора: харчей оставалась лишь краюшка хлеба, а стрелять, чтобы разжиться дичиной, он, разумеется, не рисковал, боялся обнаружить своё присутствие.
Ночевал Щапов по-звериному, без огня. Спал вполглаза, то и дело вскакивая, чтобы согреться. Задолго до рассвета был в пути, а часам к одиннадцати заметил покинутое кострище. Потом шёл, взмокший, хрипящий, ещё часа два и вдруг — вопреки даже самым своим обнадёживающим расчётам — настиг похитителя.
Щапов замер. Так жаждать этой встречи, столько готовиться к ней, мысленно выверяя каждый её миг, итак оплошать! Неизвестному стоило лишь повернуть голову, и он увидел бы своего преследователя, а между тем карабин пока что висел за плечами, его ещё надо было снять, затем щёлкнуть затвором, а это звук довольно громкий…
Шли секунды. Щапов в растерянности шарил рукой по ложе карабина. Его глаза, впиваясь в жертву, раскрывались все шире и шире. С изумлением он узнавал того, с кем изрядно был уже знаком и кого никак не ожидал встретить так далеко от заповедника. И, разумеется, отнюдь не желание пощадить Белова ради доброго знакомства охватывало Щапова. Сумбурно перепутанные, нелепые обстоятельства наконец в понятном порядке укладывались в его голове: ну конечно, именно он, этот директор, который суёт нос туда, куда нормальным людям и в голову не придёт соваться, способен отыскать самую крепкую захоронку!
