– Я… Я не знаю, – ответила я в некотором замешательстве. Потом сказала: – Если человек влюблен, он об этом не думает. Он просто об этом знает.
– Мудрые слова, сказанные человеком в таком юном возрасте, – заметил Дэвид, и я не поняла, смеется он надо мной или нет. – Иногда не мешает и подумать, – добавил он. – Ты хочешь стать математиком, как Гаусс?
– Я собираюсь стать астрономом, – сказала я.
– Не шутишь?
– Не шучу.
– Что ж, математика – необходимый фундамент для этой науки. – Потом в голосе его зазвучали заинтересованные нотки: – Ты случайно не играешь в карты? Любишь играть?
– Обожаю.
– Придешь ко мне когда-нибудь поиграть? Фрэнк замечательный парень, но он ничего не смыслит в картах. Неинтересно играть, когда все время выигрываешь. Папа Стефановский играет со мной в шахматы, но он тоже не дает мне проигрывать. Ты играешь в шахматы?
– Да, – сказала я. – Я раньше играла. У меня была гувернантка, и она научила меня, и мне очень понравилось, только с тех пор, как ее нет, мне не с кем играть.
– О, здорово, здорово! – воскликнул он, и глаза его загорелись живым огнем. – Ты просто находка, Камилла. Благослови Бог Фрэнка, что он привел тебя ко мне. Послушай, Камилла, я тебя не пугаю?
– Нет.
– Я… я тебе не противен?
– Нет.
– Честно? Я бы мог прицепить мои искусственные ноги, если тебе трудно видеть меня такого.
– Нет, – повторила я.
– У меня нет надежды как следует воспользоваться настоящими протезами, а эти только так – для вида. Толку в них нет никакого. Меня только угнетает, когда я их нацепляю. Ты понимаешь меня?
– Да, – сказала я.
Вошел Фрэнк с кофейником и чашками на подносе.
– Я варю кофе не так хорошо, как миссис Гаусс. Так что если что не так, вините меня, – сказал он. – Мы с Дэвидом любим черный. А как ты, Камилла?
– Я тоже буду черный.
Я никогда не пила черный кофе. Мама не любит давать мне кофе. Мне на завтрак готовят какао или иногда – чай. Я несколько раз пила кофе, но с сахаром и сливками или по-французски – с немного подогретым молоком. Вкус был ужасный.
– А как насчет печеньица, Фрэнк? – спросил Дэвид.
– О'кей.
Фрэнк снова вышел. Я заметила, какие у него длинные ноги. Они казались особенно длинными, потому что у Дэвида вовсе не было ног.
– О, да, Камилла, – сказал Дэвид, когда Фрэнка не было в комнате. – Ты лучшая из всех девушек, каких Фрэнк ко мне приводил.
– А он приводил других? Кроме Луизы?
– Да. Некоторых. Очень хорошеньких, но таких незначительных. Я рад, что Фрэнк нашел тебя. Мне совсем не нравилась эта итальяночка, с которой он ходил. Как ее звали? Ах, да. Помпилия Риччиоли.
