– Так ты дружишь с Фрэнком? – спросил он.
– Да.
– А как вы с ним подружились?
– Мы с его сестрой учимся в одном классе.
– Это еще не повод, чтобы подружиться.
– Ну, мы разговорились.
– Это уже причина более основательная, – сказал он. – Луиза тоже твой друг?
– Да, – сказала я. – Она мой самый лучший друг. Я хочу сказать…
– Хочешь сказать, что она была твоим лучшим другом, да? – сказал Дэвид с какой-то странной улыбкой.
– Да. Именно. Только я не осознавала этого до того, как сказала Дэвиду, что она мой лучший друг. Только теперь я поняла, что сейчас это уже совсем соответствует истине.
– Да, – сказала я, пристально глядя ему в глаза. Они были цвета воды в зимний день без солнца, когда небо затянуто облаками, и дует резкий ветер, и вода так холодна, что вот-вот покроется льдом.
– Другими словами, – сказал Дэвид, – Фрэнк нравится тебе больше, чем Луиза.
– Да.
– Луизе придется туго, но такова уж жизнь, рано или поздно ей придется принять жизнь такой, какова она есть. Фрэнк, пойди попроси ма принести нам кофе.
– Я сам сварю, – сказал Фрэнк и вышел из комнаты, оставив меня наедине с Дэвидом.
– Садись, – предложил Дэвид. – Расскажи мне о себе. Камилла – как дальше?
– Камилла Дикинсон.
– Мне тебя называть Камилла или мисс Дикинсон?
– Ой, конечно, просто Камилла, – сказала я.
Я села на стул как раз напротив него, чтобы хорошо было видно его лицо. Комната эта, по-видимому, служила и спальней, и гостиной, и кабинетом. В углу стояла больничная кровать, накрытая красным покрывалом. В комнате было много книг, на стене – большая репродукция картины с белой лошадью и несколько страшненьких, состоящих из треугольников абстракций. На полу лежал восточный ковер, темно-красные шторы на окнах соответствовали красному покрывалу на кровати.
– Вы не родственник Карла Фридриха Гаусса? – спросила я.
– Математика? Нет. Насколько мне известно – нет. Любишь математику?
– Да, – сказала я. – Гаусс сделал расчеты для Пьяцци, когда тот впервые открыл планетоиды.
– Ты математик, а? – спросил Дэвид. – Сколько тебе лет?
– Пятнадцать. Почти уже шестнадцать.
– Хороший возраст. Я впервые влюбился, когда мне было пятнадцать лет. В свою учительницу по скрипке. Ей было двадцать четыре. Красивая, как сиамская кошка. Ты тоже немножко напоминаешь кошку, Камилла, своими большими зелеными глазами. Ты была когда-нибудь влюблена?
– Нет.
– А во Фрэнка ты не влюблена?
Он точно ударил меня кулаком. Я вздрогнула.
– Я об этом не думала.
– А почему бы и не подумать? – Он посмотрел на меня с доброй, дружеской улыбкой.
