– Я думаю, что я взрослею. А когда дети взрослеют, они меньше нуждаются в своих родителях, чем было прежде.
У мамы брызнули слезы, и она прошептала:
– Камилла, какие ужасные вещи ты говоришь!
Я подбежала к ней. Я ведь хотела утешить их, объяснив, что происходящее – естественно, но у меня ничего не получилось. Стало еще хуже. Я обняла ее с таким чувством, будто я была матерью, а она – ребенком. Мне это сильно не понравилось.
В четверг мы с Луизой отправились в Метрополитен-музей делать уроки в римском дворике, где мы с ней впервые разговорились. Луиза не была знакома с музеем до того, как встретилась со мной. Она всегда жила в Гринич-вилледж, играла в детстве на Вашингтон-сквер. Я думаю, она много потеряла оттого, что не могла играть и Метрополитен-музее. Мы, ребятишки, собирались по трое, по четверо, убегали от своих нянек, прокрадывались в музей и играли там в прятки, пока кто-нибудь из служителей не ловил нас и не вышвыривал вон. Ух, как они нас ненавидели, а мы считали их своими злейшими врагами и докучали, как только могли. Сейчас я думаю, какие мы были ужасные, но нам было весело, и мы ни разу ничего в музее не поломали. Только теперь, когда я встречаю служителя, я испытываю чувство вины за тогдашнее.
Когда мы закончили уроки, то пошли с Луизой побродить по музею. Мы глядели вполглаза на картины, статуи, вазы, вышивки. Когда я была маленькая, я любила представлять себе, как будто музей – это огромный дворец, а я – принцесса, которая в нем живет. Я особенно любила те залы, где мало посетителей, там я чувствовала себя дома, а служители были как будто мои лакеи.
Луиза остановилась перед портретом дамы, написанном в стиле модерн и состоящем из треугольников.
– Что ты делаешь в субботу, Камилла? – спросила она.
– Встречаюсь с Фрэнком.
– Он тебя пригласил?
– Конечно.
– Когда?
– Он мне позвонил по телефону.
– Вот как, – медленно произнесла Луиза. Ее лицо потемнело и сделалось злым. Но она сказала только: – Я думаю, это твое право, если тебе так хочется.
– Да, – подтвердила я. – Безусловно.
Я попыталась с ней объясниться, пристально глядя на барельеф греческой лошади:
– Луиза, хорошо бы ты не начинала злиться, когда я встречаюсь с Фрэнком. То, что я с ним встречаюсь, не влияет на наши с тобой отношения. Ты же не злишься, когда я вижусь с другими девочками из класса или если кто-нибудь приглашает меня на ужин…
– Я не возражаю, встречайся с ним, пожалуйста, – оборвала меня Луиза.
