– Здравствуйте, миссис Стефановски.
Потом он поздоровался за руку с мистером Стефановски и сказал:
– Это Камилла. Я привел ее сюда, я хочу, чтобы вы были знакомы.
Они оба посмотрели на меня, и я почувствовала, как это для меня почему-то очень важно, что они обо мне подумают. Я вздохнула с облегчением, когда миссис Стефановски взяла мою руку в свою и улыбнулась мне. Несколько покупателей вошли в магазин, и мистер Стефановски сказал:
– Если хочешь, Фрэнки, отведи Камиллу в одну из будок для прослушивания, устрой для нее музыкальный концерт.
– Спасибо, мистер Стефановски, – сказал Фрэнк.
Он выбрал альбом с пластинками и повел меня в дальнюю будку для прослушивания музыки, усадил на стул и спросил:
– Ты знаешь музыку Холста «Планеты»?
Я покачала головой:
– Нет. А что это за музыка?
– Она, конечно, странная. Но и удивительная. Я подумал, может, она тебя заинтересует. Конечно, в ней нет ничего научного или чего-то в этом роде, но я думаю, может, тебе будет интересно послушать, как музыкант трактует звезды. Там есть такие пассажи, мне всегда кажется, что такие звуки производят планеты в космическом пространстве.
Он поставил пластинку, и эта музыка отличалась от всего, что мне до того доводилось слышать. Я знала Баха и Бетховена, и Брамса, и Шопена, и я любила их, особенно Баха. Но эта музыка – она была как звезды, раньше чем ты поймешь, что это звезды, когда они кажутся дикими, далекими, мистическими существами.
– Почему я не слышала этого раньше?! – воскликнула я.
А Фрэнк улыбнулся мне и перевернул пластинку. Когда он улыбался, его лицо озарялось так, как никогда не озарялось лицо Луизы. И он казался мне очень красивым.
Когда «Планеты» отзвучали, Фрэнк сказал:
– Что теперь, Камилла? Что бы ты хотела послушать?
Но я покачала головой:
– Давай послушаем что-нибудь твое любимое.
– Ладно. Знаешь, я играю в одну игру. Есть музыка, которая, как мне кажется, выражает сущность каждого. Это придумал Джонни – подбирать каждому его музыку. А теперь мы так играем и с Дэвидом. Я поставлю тебе твою музыку.
Он пошел в торговый зал, где толклись несколько покупателей, и вернулся с новым альбомом.
– Что это? – спросила я.
– Третий фортепианный концерт Прокофьева. А именно – «Андантино». Но может, – добавил он с некоторым смущением, – ты подумаешь, что эта музыка на тебя не похожа?
Я стала слушать, и мне показалось, что эта музыка не выражает моей сущности, но она была прекрасна и совсем отличалась от того, как звучали «Планеты». И пока я слушала, я наполнялась восторгом. О, я люблю, я люблю, я люблю – что-то кричало внутри меня. Так много людей, так много всего! Музыка, и звезды, и снег, и ветер! О, если бы всегда ощущать эту любовь, эту радость, бесконечные возможности, которые предоставляет жизнь!
