Симон снова окинул взглядом долину. На горизонте сгущались тучи. Еще немного, и землю скует мороз. Он положил ладонь на плечо Гарольда.
— Еще не поздно отправиться куда-нибудь до того, как выпадет снег. Возвращайся в Тэлброк, Гарольд, здесь слишком холодно для твоих старых костей.
Гарольд шутливо стукнул Симона по руке.
— Мой юный господин, позаботьтесь лучше о своих костях, на моих довольно плоти, чтобы уберечь кишки от этих проклятых уэльских ветров. К тому же разве можно придумать более приятное времяпрепровождение зимой, чем наблюдать, как вы ведете дела с безумным народцем Кардока.
— Ты мог бы отправиться в Херефорд и поработать в гарнизоне шерифа.
— Служить брату Лонгчемпа? Я не стану ковать меч, который он обрушит на тебя.
— Ты мог бы предупредить меня, если сам Лонгчемп явится в Херефорд. — Симон вымученно улыбнулся. — Брось, Гарольд, мой отец перед смертью сказал, что ты всегда подрабатывал, слушая разговоры тех, кто приносил тебе оружие. Шпионы старого короля щедро заплатили бы за те сказки, которые знает твой горн.
Гарольд пошевелил широкими бесформенными пальцами.
— Мои дни на кузне закончились, Тэлброк. Я не забуду того, что твой отец взял меня к себе, когда руки перестали меня слушаться. Я не стал бы платить ему за добро предательством и не брошу его сына одного, не отдам в руки убийц, засланных Лонгчемпом. Симон покачал головой:
— Что ж, оставайся еще на пару недель, пока тебе не надоест эта игра. Непросто, сутками наблюдая за проходом, постоянно оставаться у Кардока в дураках. — Симон достал из-под кольчуги кожаный мешочек. — Если ты все же решил остаться, пережди несколько дней, а потом отнеси Катберту еще один шиллинг: может, он что-то расскажет тебе о путешествиях Кардока. Скажи ему, что Симон Отцеубийца теряет терпение.
Гарольд покачал головой:
— Зачем ты постоянно болтаешь об убийстве в Ходмершеме? Если тебе придется сражаться вместе с Кардоком этой зимой, люди скажут, что ты опять поторопился, опять действовал необдуманно. Больше ни один юстициарий[2] не пощадит тебя. — Гарольд выругался и положил изуродованную руку на плечо Симона. — Если уж тебе суждено было попасть в немилость и отправиться в изгнание так далеко от Тэлброка, так обрати это в свою пользу и не напоминай этим людям, почему кое-кто может назвать тебя Отцеубийцей.
— Жизнь моя, так или иначе, целиком зависит от расположения Маршалла, — сказал Симон, глядя в покрасневшие усталые глаза Гарольда. — Моя жизнь может прерваться в любой момент, и мы оба это знаем. Позаботься о своей безопасности. Мой отец, будь он жив, сказал бы то же самое.
