Серафим Иванович взвесил все эти аргументы, столь далекие от соображений государственной безопасности, оценил незавидную свою перспективу и сказал печальным голосом:
– Я вас слушаю.
– Так вот, – заговорил Ярослав Алексеевич, – как я уже сказал, пропала важная информация. Это научные разработки сотрудника одного из подмосковных НИИ. Человека уникального интеллекта. Дело в том, что седьмого августа… два месяца назад, – разведчик выдержал эффектную паузу, – два месяца назад он погиб при эксперименте. Взрыв. Его эксперименты носили весьма рискованный характер, и, соответственно, рано или поздно такое могло произойти. Он сам так говорил.
– Как его звали?
Приезжий прищурил один глаз, вызвав смутные ассоциации с Соловьем-разбойником, и выговорил:
– Малахов. Николай Малахов.
– А в какой области он ставил свои эксперименты? – запинаясь и чувствуя себя определенно не в своей тарелке, проговорил Серафим Иванович.
Ярослав же Алексеевич склонил голову набок, небрежно почесал пальцем щеку и сказал:
– Вообще он физик. Но детали мне неизвестны. Врет, подумал Сорокин. Вне всякого сомнения – отклоняется от истины, как Лев Давидович Троцкий. Это выражаясь литературно. Посетитель не нравился Серафиму Ивановичу с самого начала, но как можно было выпроводить ни с чем прилетевшего аж из Москвы сотрудника секретного ведомства.
– После его смерти установили исчезновение важнейших данных. Документов и дискет, а главное – диска с важнейшей информацией. Вот этот диск мы и хотели бы получить, и самое смешное, что помочь в этом сможете только вы… ну и – некоторые из ваших сотрудников.
– Кто именно?
Ярослав Алексеевич заглянул в свою папку (хотя Сорокин был уверен, что его собеседник и без того все помнил).
– Некто Афанасьев, – наконец сказал он. – Евгений Владимирович. – Работает у вас такой человек? У меня помечено, что он в свое время работал в милиции; занимался графологической экспертизой, не так ли?
– Подрабатывал, если уточнить, – кисло сказал Сорокин. – Не думаю, что Афанасьев может быть чем-то полезен вам. Он хороший журналист, пишет неплохо, но у него всегда были проблемы со сбором информации… любит, знаете ли, распыляться на малозначимые мелочи… Этакий…
– Вы упорно отказываетесь меня понять, – перебил его московский гость, – если я говорю, Серафим Иванович, что ваш сотрудник Афанасьев может быт нам полезен, это означает, что так оно и есть. Надеюсь, вы не сомневаетесь в нашей компетенции?
«Да что ж ты привязался ко мне, сволочь этакая? – тоскливо подумал Серафим Иванович Сорокин. – Хорошо Афанасьеву, сейчас дует пиво, поди, а мне тут за него… И рожа же у этого типа… Ярослава Премудрого, блин!»
