Тем более совсем недавно ему был знак: Ангел-Хранитель посветил лампадкой на крутом изгибе дачного шоссе.
– Платить тебе буду сам, – сказал Благовестов. – Двести долларов в месяц и на всем готовом. За особые услуги отдельное вознаграждение. Согласна?
– Еще бы не согласна, – Маша истово почесала свое могучее бедро, – Только нам зелень ни к чему. Желаете облагодетельствовать, дак купите сапоги. Мои-то старые совсем сносились.
– Хорошо, – согласился Благовестов, – Тогда ответь еще на один вопрос и можешь идти. Почему ты все время голая? Тебе жарко?
Как и ожидал Благовестов, проняло ее лошадиным гоготом, отчего груди запрыгали, как два баскетбольных мяча.
– Смешно вы спрашиваете, добрый хозяин. А вдруг вам приспичит? У больных старичков позывы короткие.
Промедлишь мгновение, а уж он усоп. Я к вам приставлена, чтобы в неприкосновенности содержать. А как же!
Мы денежки берем не за красивые глазки.
– Кто это – мы?
– Ну, которые для Божьей милости предназначены.
– Все, – сказал Елизар Суренович, – Свободна. Чего на обед приготовишь?
– Чего заказано. Супец с куриными потрошками, плов бараний. Желаете, польской водочки подам?
– Когда это я пил польскую?
– Вы, барин, честное слово, как дитя малое, неразумное. Жрете сутками краску поганую, французскую, а на ноги подымает только беленькая. Уж я-то знаю, чего говорю.
Помнилось Благовестову, из-под полей шляпенки полыхнул на него желтый огонь, в недоумении он даже ладошкой прикрыл лицо.
– Все, ступай! Долго с тобой говорить нету мочи.
Всякий раз, когда натыкался на нее в путешествиях по квартире, первобытная красавица намекала ему на необходимость облегчения по мужицкой части. Делала она это так. Испуганно вскрикнув, изгибалась вдруг в какой-нибудь сверхъестественной порочной позе и так замирала, будто под гипнозом.
– Ну чего ты, чего ты из себя корчишь, дурища неумытая? – сердился Благовестов.
– Как же, барин, боязно. Вдруг снасилуешь!
– Тьфу ты пропасть! Гляди, будешь зубы скалить, выгоню!
Вдоволь наржавшись, Маша сочувственно басила:
– Напрасно, барин, избегаете наслаждений. Остерегаться грех. Коли уж сюда доковыляли, со мной вполне управитесь. Надо токо примоститься поудобнее. Я уж подсоблю, не сомневайтесь. В щель войдете, как огурчик в банку. Иначе застой бывает. Скоко таких трагедий известно. Избегает мужик ласки, бережет силенки неизвестно для чего, а там – брык и навзничь. Это уж проверено на опыте многих жмуриков.
– Ты эти шутки, говорю тебе, брось. А то устрою такую ласку, башка в пузо провалится.
