— Скажи, — с запинкой проговорил он, когда Таня уже хотела отключиться, — ты брала что-то из того пакета, что я тебе вчера дал?
— Нет, зачем мне деньги? — удивилась Таня. — Ты же говорил подождать до субботы…
— Или немного дольше. Как получится. Ты еще ничего Саше не говорила?
— Нет. Подумала, что лучше ты сделаешь ей сюрприз.
— Вот и молодец!
По тону было слышно, что Леня заметно повеселел. Что-то в этом было странное. Как и в том случае с недостроенным домом, якобы принадлежавшим ее мужу, который потом нигде не всплыл. То есть Ленька о нем больше никогда не заговаривал.
Таня поежилась и обхватила себя руками за плечи. Может, уже пора вылезать из подполья? В том смысле, что сказать мужу все, что она думает о его постоянных отлучках, о его отношении к семье вообще, о том, каким образом он зарабатывает деньги — только ли строительством домов? Неужели она боится, что он обидится и уйдет? Таня заглянула себе в душу — никакого страха за подобный исход разговора в ней не было… Просто ей было все равно, а она хотела вывести себя из этого состояния.
Нет, для выяснения отношений с Ленькой спешка противопоказана. Надо начать хотя бы с того, что поговорить со своей старшей сестрой.
За эти пять лет Таня еще ни разу не обращалась к Маше с какими-то проблемами. Она пресекала всякие попытки сестры не только что-то ей советовать, но и вообще говорить о своей жизни с Леонидом. Таня чувствовала, что ничего хорошего не услышит. И отвечать на вопросы сестры не хотела. Начни она копаться в своей нынешней, явно неправильной, жизни, и сразу стало бы ясно, что она не сложилась.
Впрочем, Маша навязываться и не стала. Виделись теперь сестры гораздо реже, чем можно было бы, имея общий двор. Таня понимала, что в отчуждении виновата только она, но попыток изменить сложившееся положение не делала. Разве что заходила на Машину половину, когда чувствовала, что очень соскучилась по сестре.
Но и тогда что-то мешало ей бросаться, как прежде, в объятия Маши и говорить, говорить, и знать, что всегда найдет у сестры понимание.
Ей казалось, что все дело не в ней, «а в Маше. Это она не идет ей навстречу. Она не спешит обнять младшенькую. И никогда не думала, что все дело в ней самой.
Молодец, Танюшка! Отплатила сестре за все ее добро полной мерой. За возню с ней, за сидение по ночам у ее кровати. Когда Маша даже просто держала руку Татьяны в своей — ее не мучили кошмары.
Сестра водила ее по знакомым профессорам — преподаватели-медики охотно шли навстречу студентке-отличнице, столь самозабвенно ухаживавшей за младшей сестрой… Давали ей советы не как родственнику пациента, а как будущей коллеге.
