Он поздоровался со мною шутливым рукопожатием и поощрительной усмешкой преподавателя, повстречавшего своего питомца. Поздоровался и с другими, помог нам вынести багаж и цилиндры с кислородом и погрузил всех и всё в свой большой автомобиль, шофёром которого был наш старинный знакомец, молчаливый Остин, человек, которому, казалось, были недоступны никакие ощущения. Когда я в последний раз приезжал сюда, он исполнял должность дворецкого.
Дорога наша шла вверх по отлогому холму, по красивой, приятной местности. Я сидел впереди, рядом с шофёром; три моих спутника, сидевшие за мною, говорили, как мне казалось, всё одновременно. Лорд Джон, насколько я мог понять, всё ещё увязал в своей истории с буйволом. Перебивая его и друг друга, звучали низкий басистый голос Челленджера и резкие слова Саммерли. Они оба затеяли какой-то научный спор. Остин повернул ко мне вдруг своё смуглое лицо, не отводя глаз от руля.
— Я уволен, — сказал он.
— О боже! — воскликнул я.
Мне всё представлялось в этот день таким необыкновенным. Все говорили самые неожиданные вещи. Я словно видел сон.
— В сорок седьмой раз! — сказал задумчиво Остин.
— Когда же вы оставите службу? — спросил я, так как мне больше ничего не пришло на ум.
— Никогда, — ответил он.
На этом разговор, казалось, кончился, но спустя некоторое время Остин вернулся к нему.
— Если я уйду, кто же позаботится о «нём»? — При этом он кивнул головою в сторону своего хозяина. — Кто же станет ему тогда служить?
— Вероятно, кто-нибудь другой, — сказал я глухо.
— Это невозможно. Никто здесь не протянет больше недели. С моим уходом всему дому капут, как часам, в которых лопнет пружина. Говорю вам это потому, что вы его друг и должны это знать. Захоти я поймать его на слове… Но у меня на это духу не стало. Они оба — хозяин и хозяйка — были бы как подкинутые дети. Я в доме всё, а вот не угодно ли, он меня увольняет!
— Почему же никто не может здесь ужиться? — спросил я.
— Потому что не все так рассудительны, как я. Хозяин человек очень умный, такой умный, что подчас даже чересчур. Кажется мне, впрочем, он не совсем в своём уме. Как бы вы думали, что сделал он сегодня утром?
— А что?
— Укусил экономку.
— Укусил?
— Да, сэр, за ногу. Я видел собственными глазами, как она потом, как пуля из пистолета, вылетела за ворота дома.
— О господи!
— Не то бы вы ещё сказали, кабы увидели, что у нас творится. Он не перестаёт ссориться с соседями. Некоторые из них говорят, что никогда он не был в более подходящем обществе, чем когда находился среди допотопных чудовищ, которых вы описали. Так они думают. Я же служу ему уже десять лет и привязан к нему, и к тому же, заметьте, он великий человек, и жить в его доме — честь. Но только подчас он в самом деле дурит. Поглядите-ка, сэр, вот хотя бы на это! Едва ли это можно назвать общепринятым гостеприимством. Не правда ли? Прочтите-ка сами!
