Рядом с ними Катька положила удалого Деда Мороза, скорее похожего на Мизгиря в период загула, чем на скромного старца, посвятившего себя благотворительности и детям.
– Класс! – с придыханием сказала Катя. – Я их помню столько же, сколько себя. Без них не может быть праздника.
Я снисходительно улыбнулась: Катька при всей ее напускной грубости всегда была чересчур сентиментальна.
И вдруг… Катерина вытащила зайчика. Стеклянный заяц на железной лапке с желтыми поролоновыми ушами и розовым поролоновым шарфиком накрест вокруг несуществующей шеи. Именно такой заяц, вернее его гибель, обусловил много лет назад мой выбор профессии. Это душещипательная история.
Дело было зимой. Меня водили в первый класс, старшая сестра Ольга училась в десятом. После школьного новогоднего вечера она принесла домой елочную игрушку – стеклянного зайца, больше похожего на снеговика. Я назвала зверюшку Зикой, полюбила и обустроила игрушечную кровать в коробочке из-под дидактического материала для счета – разноцветных палочек и геометрических фигурок. Однажды вечером, уложив Зику спать, я поставила ее кровать на выступающую полочку книжного шкафа, плотно заселенного папиной медицинской литературой. И только Зика уснула, моя мама, а она была женщиной крупной, проходя, задела кровать…
Коробочка упала, постель разметалась по старым дорожкам, стекляшки от зайца рассыпались по полу…
– Остались от Зики уши и шарфик, – весело подытожила сестра.
Я горько плакала. Мама меня утешала, говорила, что попробует склеить зайчика. Однако было ясно, что реанимировать Зику не удастся. Я взяла тонкую тетрадку в клеточку и написала про Зику сказку. Начиналась она так: «Прошла зима. Наступило утро». Жизнеописание Зики велось потом лет восемь. Часть этого триллера сохранилась в школьных тетрадках с рисунками головастых зайцев в платьях.
Так стеклянный заяц определил мою судьбу – я начала писать. Сначала сериал про Зику, потом рассказы и повести, позже – романы. Обнародовать нетленное долго не решалась. Жуткая стеснительность и безумный клубок из комплексов и страхов держали сознание почти в полном параличе.
В возрасте пятнадцати лет – решилась. Проштудировав телефонный справочник, я сверилась с картой и выяснила, где находятся редакции газет. Аккуратным каллиграфическим почерком переписала в тетрадь рассказ и два стиха. Один стих был очень актуальным – посвящен какому-то мировому сборищу молодежи, уж не помню, что там было в восемьдесят шестом году, но и сейчас могу процитировать строчку из того поэтического шедевра: «Сей форум молодых сынов свободы…»
