Всем казалось, что Фиби и Джулиан идеальная пара. У них было похожее чувство юмора и огромное честолюбие. Когда Фиби начинала подозревать, что Джулиан переспал с кем-то из ее подруг или коллег в театре, она не устраивала сцен ревности и не скандалила, как его предыдущие подружки. Она вела себя совсем по-другому, делая вид, что ничего не замечает. Такой ценный совет дала ей мать. Их любовь была для обоих источником радости, и, несмотря на войну, они были бесконечно счастливы своей жизнью.
Да, это была хорошая пара, они вполне подходили друг другу. Так считали все. Все шло к тому, что Джулиан должен был на ней жениться.
Гидра, Греция,1944 год
Он был злым, ужасно злым, но сам Николас не мог припомнить, был ли он когда-нибудь другим. Его тело было невероятно худым, кожа оливкового цвета туго обтягивала скулы, живот запал, и ребра проглядывали сквозь ветхую рубашку.
Он стоял на выжженной траве холма, венчающего остров Гидра, а одетый в черное монах заунывно читал молитвы. Море было похоже на темно-голубое зеркало, вдалеке, там, где была Греция, в легкой дымке виднелись Пелопоннесские горы. Тело последней из его младших сестер наконец-то обрело покой в скорбной могиле. Мать тяжело опиралась на него, ее маленькая фигурка была одета в траур, а глаза покраснели от бесконечных слез.
Но Николас Станополис не заплачет. В свои шестнадцать лет он уже был главой семьи. Прошло чуть менее года с тех пор, как его отец вместе с восемью другими греческими рыбаками, обвиненными в оказании помощи партизанам в горах, был жестоко убит. Николас никогда не забудет тот ужасный день.
Внизу, в порту, где лениво покачивалось несколько лодок, легонько натягивая удерживающие их веревки, он видел, как в центре площади с остервенением избивали несколько человек, нанося им удары прикладами винтовок и превращая их лица в кровавое месиво. Всех жителей Гидры заставили смотреть на эту расправу, а потом еще и на расстрел. Но ужаснее всего было то, что зверствующие итальянские солдаты и многие другие их приспешники, казалось, получают животное удовлетворение, наблюдая, как умирают эти несчастные. Между собой солдаты шутили и смеялись, пока их жертвы корчились в агонии.
Сбившись в неровный круг, жители Гидры наблюдали за происходящим. Здесь было около трех сотен женщин в черных платках, причем молодые почти не отличались от старых – настолько истощенными и слабыми стали они от недостатка пищи и жестокого обращения оккупировавших остров солдат. Несколько малышей носились вокруг, и даже кошмар войны не мог помешать их игре. Десятки взрослых застыли на месте от ужаса, а кучка беззубых стариков, покачивая морщинистыми головами, наблюдала за казнью со спокойствием, которое было результатом их долгой жизни и бесполезности сопротивления.
