Попав в театр-студию в двадцать один год, он постепенно соблазнил всех женщин, которые там работали, независимо от того, какими они были, старыми или молодыми, симпатичными или уродливыми.
Джулиан любил секс. Ему нравилось тешить свое самолюбие, и он просто обожал видеть, как его мужественность покоряет слабый пол. О женщинах он знал все, что только можно было знать. Соблазнить их было очень просто. Его внешность была настолько привлекательна, что достаточно было какой-нибудь чепуховой болтовни, чтобы курочка распустила свои перышки еще раньше, чем поняла, что же все-таки случилось. В постели Джулиану не было равных. Он взлетал со своими возлюбленными на Луну, а затем опускался в бушующем море такой неистовой страсти, какой ни одна из них раньше не испытывала. Он был одновременно истинным Дон Жуаном, бесподобным романтиком Ромео и одетым в вельветовые брюки Казановой. Для женщин он был просто неотразим и мог бесконечно долго поддерживать в них огонь страсти, заставляя их принадлежать ему навеки.
Фиби без особых проблем смогла организовать прослушивание Джулиана (ведь все-таки ее дядя был одним из главных владельцев «Вивьен Ван Дамма»; именно так, несмотря на свой маленький опыт в роли певицы и танцовщицы, она и попала на эту работу). Театру «Уиндмилл» нужны были остроумные молодые комики, у которых был бы хорошо подвешен язык и шутки были по-настоящему смешные. Военные, которые любили смотреть, как танцуют, прихорашиваются и позируют длинноногие и полногрудые девочки театра «Уиндмилл», хотели еще услышать и грязные, довольно непристойные шуточки, которые бы рассказал им кто-нибудь моложе их родителей.
Выступления Джулиана были очень смешными. Его репертуар варьировался от забавного, сдержанного и даже слишком тонкого юмора до настолько отвратительных и непристойных шуточек, что некоторые из молодых солдат были от них просто в шоке.
В постели Джулиан и Фиби времени даром не теряли. В театре Фиби считалась легкомысленной особой. К двадцати трем годам у нее было больше десятка любовных связей, и поэтому, занимаясь любовью, она вела себя в постели раскованно и непринужденно. Мужчины – это игрушки, которые должны доставлять ей удовольствие, и Фиби часто и в больших количествах испытывала его в общении с ними.
Что касается Джулиана, то он вскоре начал чувствовать себя как у Христа за пазухой. Хотя он и был профессиональным актером, после мейдстоунской труппы у него не было ни одной постоянной театральной роли. Но Джулиан, впрочем, как и Фиби, был убежден, что, в конце концов, взойдет и его звезда. А пока он был счастлив, работая днем постоянным комедийным актером в театре «Уиндмилл», а ночь проводя с Фиби в ее теплой постели и не разрушая ее иллюзий о «большой» любви. Он знал, что в это хотят верить все девушки, хотя сам он ни в кого не влюблялся больше чем на неделю. Он успешно прошел через все перипетии любовных отношений в КАДИ и театральной труппе, но, несмотря на то, что Джулиан неплохо чувствовал себя, живя с Фиби, он продолжал по-прежнему сознательно соблазнять почти всех девушек из уиндмиллской труппы. Он ничего не мог поделать со своим сексуальным аппетитом, поддаваясь манящему очарованию слабого пола.
