– Дайте отбой, – сказал дежурный и сам несколько раз дернул рукоятку телефона.
Вскоре вышел Николай Иванович. Что-то в нем изменилось с тех пор, как мы его видели в последний раз. Кажется, короче подстрижены усы. И лицо стало моложе.
Он обнял нас обоих вместе и потащил к себе в кабинет. Он расспрашивал о жизни, о Соломбале, о деде Максимыче.
Костя пожаловался на то, что нас не принимают в морскую школу. Не может ли Николай Иванович поговорить с начальником школы?
Выслушав нашу горькую жалобу, Николай Иванович прямо сказал:
– Правило есть правило. Придется вам, дружки, годик подождать, морская школа от вас никуда не уйдет.
Так рухнула наша последняя надежда.
Зато Николай Иванович обещал нам помочь отправить Илько на Печору, а когда тот возвратится, устроить маленького ненца в Архангельске в детский дом и на учебу.
Перед тем как уходить, Костя спросил:
– Николай Иванович, а что вы тут делаете, в губкоме?
Николай Иванович улыбнулся: вот, мол, какие любопытные да дотошные – все знать нужно!
– Партия поручила мне большое и серьезное дело, – сказал он. – Сейчас нужно промышленность и транспорт восстанавливать. Лесопильные заводы не работают. Половина сожжена да разрушена. А республике лес нужен для строительства. Пароходы на приколе стоят неремонтированные, да и угля нету. А пароходам нужно в Сибирь за хлебом идти. Так вот, надо порядок на заводах и на флоте навести. Этим я по поручению партии и занимаюсь. Понятно?
– Понятно, – сказал Костя. – Все понятно.
Мне тоже было все понятно, а Костя по дороге домой еще долго объяснял то, что говорил нам Николай Иванович.
…Через два дня приехал Илько. Играя на берегу речки Соломбалки, мы издали увидели знакомую большую лодку Григория.
Илько стоял на носу лодки и с любопытством рассматривал берега Соломбалки, многочисленные, всех цветов лодки, шлюпки, карбасы, перекинутые через речку деревянные горбатые мосты и дома на набережной. Вскоре он тоже заметил нас и стал махать обеими руками.
Он был в том же пиджаке, в каком мы его видели у Григория. Но теперь рукава пиджака были не подогнуты, а подшиты, и полы тоже подрезаны и подшиты. Должно быть, Григорий очень заботливо и тщательно собирал своего питомца в дорогу.
У Илько оказался большой парусиновый заплечный мешок, набитый чем-то до самого верха. Свой старый совик он тоже прихватил с собой.
Провожаемые удивленными взорами соломбальцев, мы отправились к нам домой.
Дед Максимыч несказанно обрадовался появлению Григория. До позднего вечера они сидели, распивая чай и покуривая, и толковали о рыбалке, об окраске сетей, о повадках рыбы и о том, какие карбасы лучше и устойчивее на волне – кехотские или поморские.
