Харди покачал головой:
– Кекс и Твинки[4].
Я от изумления раскрыла рот:
– Шутишь.
По губам Харди пробежала улыбка.
– Нисколько.
Если мисс Марва дала им имена десертов, пытаясь придать привлекательности, то ее надежды не оправдались. Глядя на меня, собаки истекали слюной и клацали зубами, точно перед связкой сосисок.
Тоном, не допускающим возражений, Харди приказал им замолчать и вести себя прилично, если они не хотят неприятностей, а также сесть. Последняя команда была выполнена лишь частично: Кекс с неохотой опустил зад на землю, а Твинки с вызывающим неповиновением осталась стоять. Тяжело дыша и открыв пасти, парочка смотрела на нас глазами, похожими на черные пуговицы.
– А теперь, – начал Харди, – протяни на ладони печенье черному псу. В глаза ему не смотри. И не делай резких движений.
Я переложила печенье в левую ладонь.
– Ты левша? – спросил Харди с дружеским интересом.
– Нет. Но если эту руку откусят, то останется правая, чтобы писать.
Низкий смешок.
– Тебя не укусят. Смелее.
Я остановила взгляд на блошином ошейнике на шее у Кекса и начала протягивать руку с печеньем к железной сетке, разделявшей нас с псом. Собака увидела угощение и напружинилась в ожидании. Правда, что его привлекало – печенье в моей руке или что другое, – к сожалению, оставалось под вопросом. В последний момент, смалодушничав, я отдернула руку.
В горле Кекса засвистел жалобный вой, а Твинки несколько раз коротко гавкнула. Я бросила на Харди смущенный взгляд, думая, что он посмеется надо мной. Но он, не говоря ни слова, одной рукой твердо обхватил меня за плечи, а другой поймал мою ладонь и аккуратно сжал ее в своей, как птичку колибри. Вместе мы протянули печенье ожидавшей его собаке, которая моментально с чавканьем заглотнула его и завиляла прямым, как карандаш, хвостом. От собачьего языка на моей ладони остался слюнявый след, и я вытерла руку о шорты. Когда я давала печенье Твинки, Харди тоже держал меня за плечи.
– Вот и умница, – тихо похвалил меня он. Коротко пожав мои плечи, он выпустил меня, но я и после этого продолжала ощущать давление его руки. Бок, которым я прижималась к нему, был теплым. Мое сердце забилось в новом ритме, и каждый вдох вызывал в легких приятную боль.
– Все равно я их боюсь, – сказала я, глядя, как пара зверюг вернулась к трейлеру и тяжело шлепнулась на землю в тени.
Продолжая стоять ко мне лицом, Харди положил руку поверх ограды, слегка на нее облокотившись. Он смотрел на меня так, словно его что-то притягивало в моем лице.
