Тоби Лэзендер назвал ее красавицей. Она думала о том, что он сейчас делает в Лондоне, пришелся ли ему по душе город, «вычищенный» пуританами, которых он так сильно недолюбливал. Три недели назад она поинтересовалась у Чэрити, были ли в церкви посторонние, и та сказала, да. Крепкий молодой человек с рыжими волосами, который громким голосом ревел псалмы. Кэмпион погрустнела. Наверное, Тоби решил, будто она избегает его. Сэмьюэл Скэммелл снова выпялился на нее, и в этом взгляде она увидела нечто общее с тем, как на нее смотрели другие мужчины и даже, как это ни удивительно, преподобный Херви. Так, наверное, бык смотрит на телку.
В ночной темноте раздался крик охотившейся в буках совы.
Сэмьюэл Скэммелл извинился и вышел из-за стола, направившись по вымощенному каменными плитами коридору, который вел в отхожее место.
Отец подождал, пока не замерли шаги, потом взглянул на дочь.
— Ну?
— Что, отец?
— Тебе нравится брат Скэммелл?
Отцу он нравился, так что ответ был очевиден.
— Да, отец.
Скэммелл не закрыл дверь, и ей было слышно, как он мочился в каменный желоб. Прямо как лошадь на конюшне. Казалось, это продолжалось целую вечность.
Эбенизер хмуро посмотрел на свечи.
— Вера у него, по-моему, твердая, отец.
— Да, сын, да. — Мэттью Слайз наклонился вперед и мрачно разглядывал остатки яблочного пирога. — Его благословил Господь.
Журчание продолжалось. Мочевой пузырь у него, наверное, как у быка, подумала Кэмпион.
— Он приехал с проповедями, отец?
— По делам.
Отец вцепился в крышку стола и будто задумался. На лбу пульсировала жилка. Скэммелл перестал мочиться, потом звук возобновился и после нескольких коротких продолжений угас. Кэмпион тошнило. Она едва притронулась к еде. Ей хотелось уйти из этой комнаты, нырнуть в свою постель, где так свободно мечталось о мире, находившемся по другую сторону тисовой изгороди.
Шаги Сэмьюэла Скэммелла гулко отдавались в коридоре. Мэттью Слайз моргнул, изобразив на лице радушную улыбку.
— О, брат Скэммелл! Вы вернулись!
— Воистину, воистину. — Толстой короткой рукой он махнул в сторону коридора, — Дом хорошо спланирован, брат.
— Слава Господу.
— Воистину, воистину.
Скэммелл стоял возле своего стула в ожидании, когда утихнет всеобщее восхваление Бога. У него на штанах Кэмпион заметила мокрое темное пятно. Она перевела взгляд на стол.
— Садитесь, брат! Садитесь! — Отец пытался придать Голосу оттенок радушия — неуклюжая попытка, предпринимавшаяся только ради гостей. — Ну?
