Алана заметила под елкой какой-то предмет, завернутый в белую материю, и на нем листок с надписью «Для Аланы».
Он сказал ей этой ночью: «Спустись вниз и посмотри, какой я приготовил для тебя сюрприз».
Алана протянула руку и остановилась на полпути. Стоит ей развернуть подарок, и она уже никогда не сможет покинуть Тристана. Рука невольно сжалась в кулак. Время мечтаний и подарков миновало.
Время… Алана взглянула на часы на каминной доске. Маятник неподвижно застыл на месте, не было слышно веселого тиканья.
Она подошла к камину, открыла стеклянную дверцу и запустила маятник. Часы пошли. Время чудес кончилось.
Луч солнца разбудил Тристана, и он открыл глаза. Он был полон бодрости и надежд – чувств, которые Алана возродила в нем в эту ночь любви.
Он протянул руку туда, где рядом с ним спала Алана, и нашел на подушке лист бумаги.
Аланы не было.
Он сел и взял в руки записку. Страх и растерянность охватили его, строки прыгали перед глазами.
«Дорогой Тристан, – прочитал он, – мы не вольны навсегда остановить время. Ты спрашиваешь меня, кто я такая и почему решила помочь Габриелю осуществить его рождественское желание. Я сделала это потому, что когда-то в далекое рождество ты изменил окружавший меня мир. Я возвращаю тебе твою рождественскую гинею, которую ты подарил мне тогда. Ты был прав, это волшебная монета, потому что благодаря ей передо мной открылся мир добра и сочувствия. Мир, где всегда найдутся руки, которые поддержат тебя в беде.
Ради тебя я сделала все, чтобы быть достойной этого мира, я научилась читать, шить и говорить, как говорят леди. Но мы оба знаем, что это не может изменить самого главного, того, что я дочь уличного торговца нотами, та самая, которая пришла в тот зимний день к вашему крыльцу вслед за твоим замечательным белым пони».
Тристан перестал читать, припоминая огромные янтарные глаза нищей девочки и затаенную в них гордость. Долго после Рождества его преследовал образ маленькой бродяжки, пока он не нарисовал ее в своем альбоме сидящей на скамеечке перед камином, но не в лохмотьях, а в одном из нарядных белых платьев сестры Бет.
Сколько раз на Рождество он вспоминал об этой маленькой девочке, беспокоился, не голодна ли она, спрашивал себя, сохранила ли она свое мужество! Он снова вернулся к записке.
«У меня никогда не было Рождества, но это Рождество было таким чудесным, что мне хватит воспоминаний о нем на всю оставшуюся жизнь. Передай привет Габриелю и скажи ему, что его отец тоже был настоящим ангелом для меня, ангелом-хранителем, который приходил ко мне на помощь, когда мне нечего было есть, когда мне было холодно, когда я нуждалась в поддержке. Помнишь, ты сказал мне, что рождественские желания всегда исполняются, и дал мне гинею? Пусть теперь она хранит тебя, пусть исполнит это мое желание. Я желаю, чтобы ты был счастлив, Тристан. Пусть я буду далеко от тебя, на другом конце света, но мысленно я всегда рядом с тобой.
