Черт возьми! Да Трэвис и сам едва мог в это поверить. Четыре года он провел вдали от Кэти, а теперь, когда вернулся домой, оказалось, что он от нее еще дальше, чем был. Он томился по ней гораздо сильнее, чем когда был от нее вдали. Потому что теперь он видел ее каждый день. Он слышал ее голос. Наблюдал за ней, когда она шла по двору своим решительным, почти мужским шагом. Он видел, как она прикасается к их ребенку с такой нежностью, что у него дух захватывало, и он так жаждал, чтобы она прикоснулась к нему.
И каждую ночь в его пустой и холодной постели ему являлся ее желанный образ. Черт бы побрал ее невозможное упрямство! Кэти и слушать не хотела его объяснений! И продолжала твердить, что все это для нее не имеет значения! Но ведь это было так важно. Если за последние четыре года он что-то и узнал, так это то, что самым важным для него было, чтобы они оставались вместе.
— Трэвис? — Сэм, склонив голову набок, заглядывал ему в глаза. — С тобой все в порядке?
Нет, конечно, с ним не было все в порядке. И теперь он сомневался, что вообще когда-нибудь будет, но он не собирался говорить об этом Сэму. Трэвис провел рукой по лицу, надеясь, что в голове у него прояснится и он более отчетливо увидит лица двух улыбающихся Сэмов.
— Ты знаешь, как это случается. Иногда мужчине нужно выйти из дома и повидать друзей…
Сэм пожал плечами и вытер стойку бара чистым белым полотенцем.
— Решать, конечно, тебе, — сказал он. — Но будь я на твоем месте, я бы сидел дома с Кэти, а не якшался со здешним сбродом.
Потом он двинулся дальше вдоль стойки бара, чтобы утолить жажду других своих посетителей, тоже мечтавших забыться в пьяном угаре.
Слова бармена все еще звенели в его ушах, и Трэвис позволил своему взгляду оторваться от собственного отражения в зеркале и посмотреть в сторону. Отражение комнаты за его спиной колебалось и приплясывало, но все же зрение служило ему еще достаточно верно, чтобы он смог увидеть, что этот салун ничем не отличался от любого другого подобного заведения в любом другом городе.
Трэвис помрачнел и крепче сжал в руке стакан с пивом. Он не бывал в салунах с той последней ночи во Фриско, когда некий дружелюбный незнакомец угостил его выпивкой с каким-то странным привкусом. Остаток ночи Трэвис припоминал как нечто туманное. Все будто слилось в неясное пятно. Но уж что он помнил совершенно ясно, так это то, что проснулся он наутро… на корабле, державшем курс на Китай.
Похищение! Он чувствовал себя как зеленый юнец, попавший в большой город и заблудившийся там.
