— Милорд, ни церковный обряд, ни громкий титул не могут сильно повредить человеку. Я такая же, как прежде.
— Верно. Глядя на вас, с этим трудно не согласиться. — Сирил с большим трудом сдержал вздох облегчения. Теперь он был уверен на сто процентов. Ничегошеньки не произошло этой ночью. Еще оставался шанс поправить дело, расторгнуть этот брак, который не следовало заключать.
С этой мыслью Сирил расплылся в улыбке примирения и протянул Касси руку:
— Прошу вас, Кассандра. Я должен извиниться перед вами, я что-то не в духе сегодня. Наверное, это потому, что я не совершил своей утренней прогулки. Позвольте мне искупить свою вину, а заодно и вернуть нам хорошее расположение духа. Мы можем побродить по саду, и я покажу вам захватывающие виды Шербурга. В конце концов, это ваши владения. Уверяю вас, вы не будете разочарованы.
Касси приняла извинения Сирила и протянутую руку с естественной грацией и бесхитростным обаянием.
— Буду очень рада прогуляться и осмотреть Шербург. Спасибо, Сирил. — На этот раз она без запинки выговорила его имя.
Сирил одарил Касси лучезарной улыбкой, и они вышли в залитый солнцем сад.
Сердце девушки радостно билось, окрыленное новой надеждой. Отношения с Сирилом налаживаются, и это добрый знак. Может, и все пойдет на лад?
На дворе был полдень, солнце маячило в зените, отбрасывая короткие тени, но дом Греев был погружен во тьму. Солнечные лучи не могли проникнуть сквозь плотные занавеси на окнах, и Роберт Грей шарахался по холлу, пытаясь найти вход в библиотеку. Трещала голова, он то щурился, то таращил глаза в темноте, не ощущая затхлого запаха давно не проветриваемого помещения.
— Джеймс! — промычал он. — Джеймс Гилдинг! Где ты шляешься, черт возьми!
Типшна была ему ответом.
Вздыхая и ворча на нерадивость слуги, Роберт пробирался в библиотеку, в общество приятных, умных людей… и бутылочки бренди, что должна была там остаться. Его душа белым ангелом вплыла в благословенную гавань, и дверь плотно захлопнулась за ним, ограждая от всех превратностей жизни. Не было рядом Джеймса, не было рядом друзей — и хорошо. Они ли помощь ему и спасение? Вот оно — искрится в граненом графине.
Он наливал бренди трясущимися руками, расплескивая темно-янтарные капли по столу, по ковру и не замечал потерь. Тремя жадными глотками проглотив огненную влагу, он тут же налил снова. Но эту часть пути к душевному спокойствию он решил проделать, сидя за столом: комната внезапно закружилась. Он уселся в массивное кресло и осторожно установил бокал на стол перед собой.
