— Спасибо, что привезли его. — Она нервно расправила складки платья. — Даже не знаю, как и благодарить вас.
Брэден весело и открыто посмотрел на нее и, желая подбодрить, сказал:
— Я думаю, вы могли бы предложить мне выпить и немного поговорить со мной.
Касси смутилась.
— О, конечно! Простите меня, пожалуйста. Я совсем забыла об обязанностях хозяйки. — Она улыбнулась и как будто превратилась в ту давнюю Касси с милыми ямочками на щеках, которую он встретил ночью на берегу моря. — Ну что с меня взять! Вы помните, мы договорились, что я не леди.
— Нет, насколько я помню, мы остановились на том, что вы не похожи ни на кого из обычных леди, — поправил ее Брэден. — Вы другая, и вы лучше.
Касси посмотрела на лестничный пролет, и улыбка на ее лице погасла. Брэден проследил за ее взглядом, понял причину ее печали и сказал:
— Ваш отец не может запятнать вас. Он это он, а вы это вы. Она помолчала, затем обернулась и жестом пригласила его следовать за ней:
— Пойдемте. Мы можем посидеть в библиотеке.
Они миновали темную тесную гостиную. Он не мог не заметить, как беден и запущен дом. Осыпавшаяся штукатурка, обшарпанный паркет, ветхая мебель. В библиотеке витал дух плесени и алкоголя. Он почувствовал дурноту, подкатывающую к горлу.
Касси зажгла лампу, повернулась к Брэдену и, заметив выражение брезгливости на его лице, сказала:
— У нас сейчас трудные времена. Из слуг остался один Джеймс. Я, как могу, поддерживаю порядок в доме, но…
— Перестаньте извиняться!
Касси вздрогнула. Брэден сам поразился резкости, с которой он прервал девушку. Но он не смог сдержать раздражения, которое вызывал у него истинный виновник «трудных времен», как выразилась Касси.
— Ваше положение и ваша бедность не изменят моего к вам отношения. Я просто не представлял… — Он замолчал. Было бессмысленно продолжать этот разговор — что бы он ни сказал, он или расстроит или оскорбит ее. Она превратилась в очень гордую, независимую женщину. Огонек вызова в ее глазах не оставлял в этом сомнений. А ему, как никому другому, было известно, как трепетно надо относиться к чужому самолюбию.
— Вы воистину Кассандра, та petite, — прошептал он.
Неожиданная смена тона, непривычные слова и проникающая в душу улыбка озадачили ее, она вопросительно посмотрела на него.
Брэден подошел к девушке, остановившейся у потертого дивана.
— Вы говорили, что так вас будут называть, когда вы станете взрослой, — напомнил он ей. Он не мог удержаться и осторожно коснулся ладонью ее шелковистых черных волос, пропустил их сквозь пальцы, зачарованно любуясь сиянием, струящимся по ее плечам и спине. Он словно окунулся в исходящее от нее благоухание свежести и чистоты. Его взгляд скользнул по ее лицу и остановился на влажных, вздрагивающих, чуть приоткрытых губах. Впечатление было ошеломляющим. Разве могла какая-нибудь из тех женщин, что были с ним за эти три года, сравниться с ней! Смутившись своей пылкости, он кашлянул и убрал руку.
